Комендант отвёл меня в конец коридора, открыл угловую дверь и пропустил вперёд:
– Не скажу, чтобы обстановка располагала к роскоши, но всё необходимое для повседневной жизни есть. Даже душ в полуподвале работает по вечерам. Вот так.
Остаток рабочего дня ушёл на благоустройство. Я перегнал машину под окна общежития, перетащил из неё военную амуницию и разместил в единственный в комнате трёхстворчатый шкаф, поужинал в ближайшем ресторане и умиротворённый, улёгся на жёсткую солдатскую кровать. Уже засыпая, вспомнил о реплике коменданта на счёт ведомственных квартир. По наивности, навеянной детективами, я предполагал, что такие хоромы находятся в ведении силовых структур, внутренних органов и конспиративных квартир контор, занимающихся госбезопасностью. Но оказалось, что всякое мало–мальски уважающее себя структурное образование по роду своей работы вынуждено содержать на балансе одну, две, а то и несколько прекрасно оборудованных люксов в престижных районах города. «Надо прозондировать этот щекотливый вопрос, авось что-нибудь и выгорит», – была моей последней мыслью.
– Эскадрилья, подъём! – донеслась до меня жёсткая команда дневального по казарме из далёкого прошлого.
Повинуясь ей, я, по раз и навсегда приобретённому иммунитету, сбросил с себя одеяло и, не раскрывая глаз, потянулся рукой к табуретке, на которой с вечера была уложена курсантская роба. И только здесь сообразил, что всё это привиделось.
Часы показывали ровно шесть. Я замотал головой, сбрасывая остатки сна, встал, сделал несколько произвольных движений, имитируя зарядку, и умылся. Прежде всего, надо было привести обмундирование в порядок. Как ни крути, а людей встречают по одёжке. Тем более – новых. Нынче у меня серьёзнейшая встреча с коллективом интеллектуалов, с которыми в дальнейшем предстоит долгая совместная работа до конца службы в армии. Покажусь ли, приглянусь ли щепетильному народу, ревниво оберегающему честь и достоинство редакции? Не прокатят ли по привычке на тачке непрошенного протеже, называемых в журналистских кругах «варягами»? Людьми, пришедшими ниоткуда по указанию сверху? Это – то меня больше всего и волновало, пока я наглаживал брюки и рубашку. С одной стороны – я свой в доску. Офицер с солидным стажем лётной работы, политработник, закалённый в битвах с косностью и невежеством, человек, изъездивший пол – России и принимавший участие в горячих точках, и вообще мужик покладистый и компанейский. Но им – то откуда это известно? Я – то понимаю, что свой, но для меня они чужие. И с их точки зрения я тоже чужак. Вот если бы коллектив был женский, внедрение было бы приятным и безболезненным. А здесь одно мужичьё. И каждый, конечно, считает себя корифеем. Но ничего, не дрейфь, старина. Ты ведь тоже не лыком шит.
От гостиницы до редакции пять минут хода. И пока я шёл, прокручивал в уме проект своего