и радугой бензиновой. Постой,
на пышный град в убогой облицовке
из жженой глины – погляди! Жена
с тележкою бредет, обожжена
безумьем. Ни завязки, ни концовки.
Тем и скушна поэзия, ma chère,
что дышит только светом горних сфер
(шучу). Сужаясь от избытка чачи
(как бы зрачок), за истину не пьет,
невнятицу бесшумную поет.
И рад бы изменить ей, но иначе —
не смог бы, нет. Прощальна и проста,
снимает тело мертвое с креста
и, тихо прихорашиваясь, плачет.
Интервью с Бахытом Кенжеевым
Беседу вела Ольга Афиногенова
О. А.: Рубрика на вашем сайте, где собраны стихи последних лет, называется «Позднее». А как бы вы описали разницу между ранним и поздним поэтом Бахытом Кенжеевым?
Б. К.: Полагаю, что это дело читателей и критиков. Впрочем, пожалуй, в юности я писал попроще, раз, и значительно больше, как бы сказать, нервничал в стихах. А теперь мне это кажется мальчишеством.
О. А.: Благополучная литературная судьба – это вопрос удачи или вопрос таланта? Может ли быть не замечен читателями и, так сказать, литературной общественностью действительно одаренный человек, или тут другая логика: если тебя не заметили, не оценили, значит, ты недостаточно талантлив? Как известно, Сократа тоже не печатали, так стоит ли писателю переживать из-за отсутствия признания?
Б. К.: Ну, Сократа не печатали отчасти по причине отсутствия издательского дела в те далекие годы. Но это к слову. Что до отсутствия «славы», то это вещь при жизни поэтов вполне обычная – «у нас любить умеют только мертвых». В наши дни даже самая благополучная литературная судьба – это две-три литературные премии, несколько сборников тиражом от 500 до тысячи экземпляров, да несколько тысяч подписчиков в социальных сетях. Можно ли назвать это признанием? Наверное, да. Однако на улице узнают лицедеев, политиков и богачей – а поэтов как-то нет. Отмечу еще, информационная революция привела к тому, что остаться совсем непризнанным стало ну очень трудно, почти невозможно. Свои поклонники находятся у всякого.
О. А.: Литературный мир – явление сложное и противоречивое, так как его образуют непростые и противоречивые люди. Как вы относитесь к конфликтам между поэтами разных взглядов и направлений? Это все досадная суета сует или, может быть, это проявление закона драматургии, где конфликт – неотъемлемая часть сюжета?
Б. К.: Я в литературных конфликтах стараюсь не участвовать, (если, конечно, они вызваны чисто эстетическими, а не этическими причинами). Одни направления мне нравятся больше, другие меньше, но при наличии таланта всякий автор приносит в литературу хотя бы отчасти новое слово – а это всегда следует приветствовать. Впрочем, бывает и так, что человек не слишком даровитый использует «новую» форму, чтобы скрыть недостатки содержания, а потом жалуется на неблагодарность консервативной публики, не желающей восторгаться его новаторством.
О. А.: У вас есть персонаж или даже alter ego – остроумный и дерзкий Ремонт Приборов, автор стихов в жанре гражданской лирики. А если брать стихи, подписанные вашим именем – есть ли в них лирический герой и насколько