– По трешнице берут…
И смотрит виновато куда-то в сторону.
А я вспоминаю, как в прошлом году мы все – я, папа, мама, бабушка и сестренка Катя, сидели на крыльце и выковыривали из вишенок, из владимировки нашей, скользкие косточки: поддевали их завитком английской булавки. Ягоды брызгали соком, наши лица и руки были все в лиловых пятнах…
И крыжовник колючий обирали, мы с Катей под самый куст на спине подлезали, словно в шалаш сказочный, смотрели снизу вверх, как взрослые хмуро и сосредоточенно рвут свисавшие Мишками крыжовины, похожие на крохотные арбузики. Потом ножницами обстригали у тугих ягодок сочные хвостики и пожухлые коротенькие хоботки. А потом папа, мама и бабушка варили варенье в мятых алюминиевых кастрюлях – бросовых, с отломанными ушками, потому что хорошие да новые кастрюли жалко было портить многочасовой варкой варенья на чадящем керогазе. Мы с Катей вились возле ног у взрослых, ждали пенок… Пенки эти были намного вкуснее варенья, особенно если их есть горячими, пахучими – а то чуть опоздай, и пенки «слеживались», отсякивая сироп.
Вишневые пенки были самые вкусные, нежно-розовые, а крыжовные – тоже ничего, серо-зеленоватые.
– Вам как – на хлеб намазать или пуговками? – спрашивала мама.
– Божьими коровками, божьими коровками! – захлебывалась Катя от предвкушения.
Я, конечно, выбрал бы лучше «на хлеб намазать», так больше пенок получалось на бутерброде. Но и в «божьих коровках» была своя красота – мама аккуратно капала розовые бугорки на белый хлеб, и, действительно, это было похоже на стайку божьих коровок…
– Я только две-три литровых банки вишневого без косточек варю, – признается бабушка. – А так – прямо с косточками. Только надписать надо, где с косточками, а где без косточек, чтобы потом зубы не сломать. С косточками лучше, а то и впрямь весь сок вытекает, пока их вынешь.
– А не боисся костощек-то, Оль? – пытливо смотрит тетя Рая из-под своих белесых бровей. – Мотри, помереть от них можно…
Обе вздыхают скорбно, а я уж наперед знаю, что сейчас бабушка и тетя Рая будут вспоминать, уж не в первый раз, недавнюю – а может, давнюю? – историю, которая случилась то ли в Починках, то ли в Поминове, а, может – в Пожинской… В памяти засело только, что название деревни на «по» начиналось.
В общем, играли там свадьбу, и вся деревня собралась на дворе у невестиных родителей… Помню, сам выбор места проведения той роковой свадьбы – невестин двор – вызывал у бабушки и соседей неодобрение: мол, как же так, деревня вроде старинная, исконная, а туда же – парень в примаки к жениной родне пошел, будто в городе, вот беду и накликали. Ничего хорошего не жди, если примаком стал, в общем. У нас на Курлы-Мурлы был один такой, возле Дома пионеров жил с семьей жены, его все так и звали – «Примак», и никто из мужиков с ним водиться не хотел, несмотря на то, что этот дядька очень любил пить водку и вино. Но с ним редко кто «соображал», все сторонились, и он в одиночку пил, потому