– Но мир видит это в другом свете, – вздохнул он, отпирая дверь.
Все же его работа с фондом делает жизнь немного менее пустой, после всего, что происходило вокруг смерти Стейши.
– Зайдете? Можете подождать на заднем крыльце или в кухне, пока я наскоро приму душ.
– Я подожду на заднем крыльце. Мне нравится быть на свежем воздухе. Нам не обязательно проводить вместе день именно сегодня.
– Но мне хочется быть с вами. Это именно то, в чем мы нуждаемся.
– Мы?
– Да, чтобы вы знали: я не собираюсь ничем повредить вашему отцу. И чтобы я смог вспомнить, каким человеком был когда-то.
Он побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, а в душе пытался сделать вид, что ее присутствие в доме входит в план. Но на самом деле она выбила его из равновесия. Она была полузащитником, которого он не заметил по пути к воротам. И хотя она казалась вполне легковесной, все же явно была способна подставить ему ножку, прежде чем он достиг зоны защиты.
Феррин не имела особых целей, когда решила приехать к Хантеру. Она хотела попытаться понять, стоит ли давать Хантеру доступ к документам отца. Позволить ему получить ответы.
По крайней мере, именно это она себе твердила.
Это вовсе не из-за того поцелуя, который всю ночь преследовал ее во сне. Не из-за того, что ей впервые казалось, будто ее одолевает похоть. Настоящая похоть. Не того рода, который можно объяснить инстинктом продолжения рода или биологическими часами. Она хочет именно Хантера. В этом не было логики. Только раскаленная добела похоть. У них нет ничего общего. Все дело в его внешности. В его большом мускулистом теле, том внимании, которое он уделял ей. Жаль, что она не может с этим справиться.
Она привыкла подолгу обдумывать свои поступки и мотивы. Ее никогда не влекло к игрокам команды отца… по крайней мере, с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать и она стала жить самостоятельно. Она гордилась тем, что была выше животных инстинктов, но один ужин с Хантером заставил ее усомниться в этом.
Один ужин.
Почему она здесь?
– Выглядите слишком серьезно для такого прекрасного солнечного утра, – сказал Хантер, выходя на крыльцо.
Он переоделся из спортивной одежды в белый льняной летний костюм и пастельного цвета рубашку. На ком-то другом все это воспринималось бы как стремление выделиться, но Хантер выглядел абсолютно гармонично. Его волосы были гладко причесаны, бородка аккуратно подстрижена. От него пахло свежестью.
– Не все привыкли идти по жизни смеясь.
– А значит, сегодня вас терзают сожаления.
– С чего бы? Вчера мы ничего такого не сделали.
– В этом и есть проблема? – спросил он, садясь рядом с ней во второе кресло.
– Не знаю. – Честность была одним из принципов в ее жизни. – Может быть.
– Я тоже не знаю, – признался он. – Но мы всегда можем это исправить. Вот если бы мы чересчур поспешили вчера, сегодня нас одолевали бы сожаления. Не хотите позавтракать со мной? Или вы