– Что? – переспросила женщина.
– Она беременна! – сказал доктор и улыбнулся. – Ваша дочь беременна.
– Это не… – женщина оборвала свою фразу и отвернулась к окну, пытаясь сдержать слезы.
Преступление
– Я полностью признаю свою вину и отдаю себя в руки закона.
Она не сопротивлялась полицейскому, который защелкнул наручники на ее руках. Совершенно спокойная, она покорно исполняла все указания тех, кто пришел ее пленить. Белая рубашка, мокрая от крови, выправилась из юбки и болталась на ней как грязная тряпка. Лицо и шея, еще разгоряченные от гнева и ярости, были влажными от пота. Она потребовала адвоката и попросила, чтобы сообщили ее родителям как можно деликатнее. Она понимала, что такие новости не могут быть деликатными, но этими просьбами она будто пыталась казаться той благородной служительницей человечеству, которой она была всего несколько часов назад.
– Зачем вы сделали это? – спросил рыжий мужчина в деловом костюме и красном галстуке.
– Довольно безвкусно и неуважительно носить красный галстук в такой день и по такому поводу, – говорила она тихо, почти шепотом.
– Нам нужно обсуждать ваше дело, а не мой стиль, – криво улыбался адвокат.
– У вас нет стиля, сударь, – усмехнулась она.
Он молчал в ожидании ответа на свой вопрос.
– Верность, – вдруг сказала она.
– Что? – переспросил адвокат.
– Есть много всяких мыслей и книг об этом. Только все это ложь.
Она сидела в наручниках и в серой тюремной форме, совсем не двигаясь. Казалось, что ее тело онемело, и только губы двигались, произнося слова с непоколебимым спокойствием. Темные волосы были аккуратно собраны в пучок на затылке, а синие глаза стали немного светлее. Она выглядела абсолютно здоровой и свежей. Не было никаких признаков страдания. Алые губы были влажными, а кожа сияла, будто она только что вышла от косметолога.
– Верность выдумали, – вдруг заявила она, – придумали как религию, чтобы управлять людьми. Я уверена, что в давние времена люди любили друг друга без понятий верности или измены. Они просто были с тем, с кем было хорошо в конкретный момент. А может и со всеми сразу. Или ни с кем.
Она замолчала и закрыла глаза.
– Если вы так рассуждаете, то зачем вы это сделали? – продолжал адвокат.
– Я думала, что смогу делить его с кем-то. Я хотела понять природу истины. Я пыталась понимать его и уважать его суть. Мужчины, знаете ли, не меняются. Когда мы поженились, он зачем то пообещал, что никогда не изменит мне. Хотя я знала о нем все. И поэтому его обещание было смешным. Я попросила его тогда, чтобы он не изменял себе, в первую очередь, и чтобы всегда был честен со мной. Он понял меня. Я видела это. И вы знаете, я прощала ему все измены. Так называемые измены! Я старалась