– Вы меня боитесь, да? – продолжал Фрейман, словно не слыша. – Алёна, слово даю, я вас случайно вчера увидел. Сначала даже не узнал – ну мало ли тут блондиночек ходит с детьми.
Ого, так она, оказывается, блондиночка. Очень приятно, господин Фрейман. Вроде бы и не поспоришь: волосы-то у Алёны действительно светлые, но когда тебе идёт тридцать третий год, ты воспитываешь ребёнка и время от времени чувствуешь себя рано состарившейся, такое обращение ничего, кроме справедливого раздражения, вызвать не может.
– Я вас не боюсь, – твёрдо сказала она. – Я вас просто ненавижу. Так же, как мужа. Так же, как всех тех, кто, как и вы, связан с ним одними и теми же грязными делишками. И я не желаю больше вас видеть, слышать и…
Что – «и», Алёна придумать не смогла. Что вообще подразумевает контакт с другими людьми? Прикосновения? О, ну тут всё было с точностью до наоборот. Видеть-слышать Фреймана она пусть и не хотела, но его довольную физиономию разукрасила бы с большим удовольствием. Чем больше Алёна смотрела на его лицо, тем сильнее сердилась. Эта его кривая усмешка, выражение полного непонимания в светлых карих глазах… весь он! Весь он выглядел, как старшеклассник-переросток, глупым и упрямым. И всё равно один его вид заставлял Алёну дрожать. И как только Фрейман догадался, что она его боится…
– И?.. – пропищал тонкий голосок, и тогда Алёна разом вспомнила, где находится – и с кем. Ухватилась покрепче за руку сына – совсем как накануне, как утопающий цепляется за протянутый канат, и зашагала к выходу со двора, оставив Фреймана наедине со своим самодовольством и никому не нужными извинениями.
Зеленоградск был таким маленьким, что им с Никитой не нужно было даже на автобус садиться, чтобы попасть из дома в детский сад или на противоположный конец города. Однако этим утром, когда они опаздывали, знакомые короткие улочки казались Алёне бесконечными. С каждым шагом она ощущала, как тает её уверенность в том, что жизнь наконец-то наладилась теперь, спустя два года после всего. Одно только появление этого негодяя – и рухнул ненадёжно отстроенный мирок, в котором не было места прошлому, Григорию и всему, с ним связанному.
Она отвела сына в садик, выслушала ворчание старенькой воспитательницы, недовольной опозданием Никиты на завтрак, и поспешила на работу, надеясь хотя бы там отвлечься ненадолго от тяжёлых размышлений о том, как выяснить, что задумал Фрейман, для чего он их преследует. Может быть, отыскать в записной книжке телефон Григория и спросить его? Едва ли муж ответит…
Едва войдя в их маленькую захламлённую редакцию, Алёна поняла: что-то не так. Корреспонденты из отдела новостей – все трое, дизайнер и даже корректор Ирина Викторовна, известная болтушка, сидели как в воду опущенные. Алёна протиснулась мимо них к своему приткнувшемуся в уголке столу, сняла через плечо сумку, устроилась за компьютером и, не решаясь нарушить молчания, принялась доставать из пакета приготовленные с вечера распечатки