– Замечательно, – улыбнулась Алёна. Ей понравилась опрятная, уютная ветеринарная клиника и люди, которые здесь работали.
– А я вас знаю, – сказала вдруг Наташа, возвращаясь в кабинет с какими-то коробочками в руках. – У вас сын ходит в садик за Курхаусом.1
– Правда.
– Я сестру туда отвожу часто. Мама у нас в Кёниге работает, а живём мы здесь. Вот я Анюткой и занимаюсь. Я слышала, вы не местная?
– Я из Москвы. Какое-то время жила в Кёниге, а потом переехала. Здесь тише, спокойнее. Море рядом. И вообще, очень славный и красивый городок, – искренне сказала Алёна. Ей приятно было разговаривать с общительной девушкой. – Знаете, по сравнению с Москвой – просто рай. Я такие тихие пригороды только в кино видели.
– Ну так! – вступил в разговор ветеринар. – Европа!
– Иногда мне кажется, что в этом городе все друг друга знают, – сообщила Алёна сыну за ужином. – Сегодня встретила сестру Ани из твоего садика. Помнишь девочку из третьей группы?
– Задира с косичками, – пробурчал Никитка. – Ну её!
– Молодой человек, что за разговоры? Давай-ка, рассказывай, в чём дело.
– Не хочу.
– Котик, – пропела Алёна, стараясь не рассмеяться над недовольным выражением его личика. – Неужели тебя девочка обижает?
– Вот ещё!
– А что тогда?
– Ма, да ничего. Глупости какие-то прямо! Она со мной хотела тоннель копать в песочнице…
– А ты?
– А я сказал, чтобы шла к девчонкам, играть в… это… – Никитка запнулся, подбирая слово, – чашко-питие.
– Ча-е-пи-ти-е, – поправила Алёна.
– Вот! А она не хотела к ним идти. Я её тоннель сломал совком, а она заплакала и убежала.
– Никита, это же просто нехорошо. Нельзя девочек обижать.
– Ма, да она!.. Она сама! Она теперь меня за-ди-ра-ет. Так воспитательница говорит. Противная девчонка!
Разговор с сыном развеселил Алёну. Вечер вообще выдался удивительно уютным. Они сидели на кухне, ели домашние котлеты с макаронами и болтали о пустяках. Дюшка, оправившаяся от визита ко врачу, мирно дремала на подоконнике, свесив пушистый хвост. В такие минуты Алёна старательно радовалась жизни, радовалась трогательным моментам ничем не нарушаемого счастья. Ничем и никем. Это было важно и ценно. Почему нельзя прожить всю жизнь вот так – успокоено, счастливо и безмятежно? Зачем нужны какие-то сложности?
Философское течение её мыслей нарушил Никита. Он расправился с добавкой макарон, аккуратно – как мама учила! – подобрал с тарелки кетчуп кусочком хлеба и вытер рот салфеткой. Алёна смотрела на сына, который сидел, довольный собой, и хитро ей улыбался.
– Я ведь у тебя хороший?
– Самый лучший!
Ночи становились прохладнее, и Дюшка, первое время