Максим подчинился. «Любопытно, – думал парень. – Он что же, по ладоням моим читать будет?». Колдун закатал парню рукава и взял кувшин с водой. Затем он стал медленно лить из него на ладони, нашёптывая заговор.
«Вода-водица, небесная царица,
С неба пришла, в землю ушла,
Вода-водица, земляная царица,
Из земли пришла, на небо ушла…»
Струйки воды стекали по рукам и мелодично ударялись о стенки таза. Максим рассматривал старика. Суровый дед. Табаком несёт от него, как от Тараса Бульбы. Ручищи большие, жилистые. На правой – татуировка. «Эх, неудобно кувшин держит, не рассмотреть, что там. Вроде, летописец, а, может, и нет», – Максим следил за каждым действием колдуна, стараясь понять побольше и про него, и про его метод. По рукам было заметно, что колдовством Пётр Иванович занимался не всю жизнь, было в ней место и физическому труду. Наконец, вода закончилась. «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь!» – старик перекрестил воду. Затем подал Максиму полотенце с колен, и тот вытер руки. Пётр Иванович склонился над тазом и стал смотреть на дно. Парень сделал то же самое, но видел только воду и отдельные капли на красно-коричневых стенках.
– Стоит ваша корова на брошенной ферме возле кучи старой соломы. Там найдёте и её, и телёнка.
– Ничего себе! А как вы это увидели?
– Посмотрел и увидел, – ответил старик.
– Так я тоже смотрел, но ничего не увидел, – не отступался Максим.
– А ты и не хотел увидеть.
Максим хотел ещё много всего спросить, но вместо этого встал, поблагодарил колдуна и подал ему корзину с яйцами и пирогами. Он слегка поклонился и поставил корзину на скамейку к печи.
– Ещё передай отцу, чтобы ногу правую берёг. Смотрел, куда вступает. А тебе…, – Пётр Иванович помолчал. – тебе желаю остерегаться своего неверия. Следует его оставить там, где положил.
Максим ещё раз поблагодарил и вышел на улицу. На крыльце он снова задержался, чтобы посмотреть на озеро. По небу плыли кучевые облака. Заметно похолодало. Колдун вышел следом и встал тут же, опершись локтем на перила. В руках у него была трубка, из которой он вычищал и бросал по ветру перегоревший табак.
– Понял, зачем лодка?
– Понял. А там хорошо клюёт?
– У меня всегда хорошо клюёт, – улыбнулся старик, показав парню свой желтозубый рот.
– А что это там такое по берегу?
– Багульник цветёт. Чувствуешь воздух сладкий? Это из-за него.
Из-за дома вышла тётка Агрофена. Ветер, как парус, раздувал её цветную юбку. Женщина остановилась, чтобы перевязать платок. Рука с гребнем собирала непослушные пряди и укладывала их в пучок. Старик обернулся на тётку Агрофену, чуть заметно свернул глазами и сглотнул.
– Ну, что Максимка, всё узнал?
– Всё, – отозвался парень и спустился с крыльца. Пётр Иванович, не торопясь, так же сошёл на землю. Он достал кожаный кисет, набил трубку и стал раскуривать. Тётка Агрофена