Думая о таких вот глупостях, Аня не заметила приближающегося к ней человека. И лишь когда ее ощутимо тряхнули за плечо, вздрогнула. От неожиданности сердце ушло в пятки, при этом продолжая громко биться где-то в районе ушей. Потеряв равновесие, Анна громко взвизгнула, чувствуя, как ее подхватывают под руки, не давая приземлиться на жесткий асфальт.
– Стой! – Глеб кое-как смог вернуть ее в вертикальное положение. – Ты чего так пугаешься?
– Задумалась, – отчего-то шепотом пояснила Аня. – А ты чего со спины подкрадываешься?
– Я тебя окликал несколько раз! – возмутился рыжий.
Только сейчас девушка смогла рассмотреть его как следует. Она много раз читала и слышала о том, как может подвести собственный мозг. Из всего того, что мы видим, хорошо, если половина является правдой. Остальное достраивается из кусков прошлого опыта. Словно реставратор, людское сознание вставляет камешки в древнюю мозаику, руководствуясь лишь нечеткими следами, оставленными утерянными фрагментами. Мы не фиксируем то, что происходит на периферии зрения, почти не обращаем внимания на незначительные для нас детали. Мы проживаем жизнь, даже не осознавая того, что часть ее – лишь плод нашего воображения.
Нет, волосы Глеба как были похожи на языки беспокойного пламени, так и остались. Но вот ресницы оказались намного темнее, почти черными. И почему Аня решила, что они должны быть непременно одного тона с шевелюрой? А глаза? Раньше она не задумывалась, какие у Глеба глаза. Оказалось такого же глубокого цвета, как зрелые конские каштаны, которые девушка любила собирать в сквере неподалеку от университета. На мгновение их затмили другие, светло-ореховые, а земля под ногами угрожающе поехала куда-то вбок. И уже не из-за льда.
Аня терпеть не могла это ощущение: словно перед ней открывается огромная дыра, и она летит сквозь время, не в силах остановиться. Мир пропадает, сменяясь давно забытыми звуками и запахами, а конечности снова начинают трястись.
– Что ты хотел? – постепенно приходя в себя, спросила она. Вышло неожиданно резко.
– Просто увидел тебя, решил поздороваться.
– Ага. Как Артем? – слова подбирались с трудом, словно девушке приходилось заново учиться говорить после инсульта. Мысли путались, и больше всего хотелось, что бы ее оставили в покое. Но воспитание – вещь дурная: как не сопротивляйся, а последствия останутся.
– Лучше всех. Все уши мне прожужжал, когда я с тобой куда-нибудь схожу.
– Надо же… это совсем не обязательно. Скажи ему, что я очень благодарна за заботу, но не хочу, что бы со мной носились, как с хрустальной вазой. К тому же и ходить-то сейчас особо некогда. Контрольные, тесты, доклады. Преподы как сговорились, все в одну неделю впихнули, – постепенно разговорилась Аня.
– Может, на следующей неделе? – бросил парень. Слишком равнодушно.
– Не знаю. – Интересно, а какой ответ ему нужен? – Давай начистоту. Спасибо за то приглашение на киносеанс и за прекрасный вечер. Но я вижу, что тебе со мной скучно. Я странная, закрытая, с кучей тараканов в голове. И ты не обязан страдать из-за