Благополучно переехав границу и посетив несколько провинциальных городов, он наконец прибыл в Петербург.
Сообщил ли жандармам о выезде Лопатина в Россию заграничный шпион, или Лопатин подцепил охранника в пути, но в Петербурге ему жандармы не дали развернуться. Он был арестован на улице вскоре после своего приезда и, к великому несчастью, так внезапно, что ему не удалось уничтожить записанных им многочисленных адресов.
Начались аресты по всей России, не только революционеров, случайно уцелевших, но и людей, сочувствующих партии и оказавших ей те или иные услуги.
Это был новый разгром революционных сил и новый страшный удар для лежавшей и без этого в развалинах партии.
В связи с арестом Лопатина была сметена вся группа П.Ф. Якубовича, провалились участники убийства Судейкина – Стародворский, Куницкий и Росси – и арестованы многие видные общественные деятели, имевшие весьма отдаленное отношение к революционным кругам.
Трудно передать, какое страшное впечатление все эти аресты произвели на революционно настроенные элементы и в особенности на русское прогрессивное общество. Тревога, близкая к панике, охватила всех. Партия снова была скомпрометирована. Ее ругали, винили в том, что она ничего не делает и в то же время губит массу народу. Жандармы ликовали, а мы, старые революционеры, вынуждены были молчаливо выслушивать самые жестокие упреки, ибо сами чувствовали, что все идет из рук вон плохо.
Лопатин заплатил за свою попытку возродить «Народную волю» 21 годом заключения в Шлиссельбургской крепости; он был освобожден лишь благодаря революции 1905 года.
Судя по его заявлениям на суде, Лопатин мучительно переживал тот факт, что невольно явился причиной нового поражения партии и ареста множества людей; но страшных последствий своей оплошности он, конечно, предотвратить не мог. Если дегаевская провокация разрушила руководящий центр партии и ее гвардию, то арест Лопатина повлек за собою разгром ее базы, той среды, которой она питалась.
Вот почему Штернбергу и мне пришлось отложить