Армагеддон – дарующий жизнь. Откровения сектанта. Арунас Мачюлис

шёл более пятнадцати лет, а во вторых – я был влюблён. Любил я страстно, даже безумно, впрочем, как и все по- настоящему любящие. Были минуты, когда я обожествлял свою возлюбленную до такой степени, что был готов бежать за ней куда угодно. (За что презирал себя!) И вместе с тем были минуты, когда, – чуть не сказал: я мог воткнуть блестящее лезвие ножа в её удивительную грудь, возгорись в моём сердце ревность, – но нет, наверное, я бы удержался. И тем не менее, были минуты, когда я находил в себе большого ревнивца… Я боялся своей страсти, не знал куда она может меня занести, но ничего не мог с этим поделать. И ещё: я не признавал в себе наличие этих чувств. Да, да! Не признавал! Потому, что я был весь в медитации. А в медитации не должно быть чувств, как проявления низшей, животной части человека. По крайней мере я так думал, поэтому и находился в таком раздвоении.

      Медитация уже много лет составляла суть моей жизни, целью которой было развитие уникальных способностей ума и сознания. Если бы вы ещё взглянули на авторов книжек, которые постоянно лежали ровной стопочкой на моем письменном столе, вам было бы яснее, что из себя я тогда представлял. А эти авторы (помимо всякой эзотерической всячины) – вот они: Ницше и Достоевский, Кьеркегор и Камю, Кафка и Герман Гессе. Но в первую очередь Ницше со своей безумной идеей «сверхчеловека» – да и для других вышеупомянутых достопочтеннейших, хотя они и не лишились рассудка, как бедный Фридрих, но сама их жизнь тоже была проблемой; как, впрочем, и для меня. В добавок, к тому моменту я хотел уйти в монастырь, так сказать, окончательно погасить страсть своего тленного тела, выбирал только какой лучше: в Южной Корее – монастырь Дзен-Буддизма, в Вильнюсском филиале школы которого я уже успел прославиться, как непослушный Дзен-хулиган астрального плана, или выбрать традиционную католическую келью…

      Вот таким смешным я был – любил и не признавал в себе этих чувств. Ну, чуть-чуть видел, что они есть, иногда они, как я уже говорил, полностью ослепляли мой рассудок, но приходя в себя я продолжал думать: наверное, ещё усерднее надо медитировать. И чем глубже я погружался в медитацию, тем ярче потом разгоралось пламя моей страсти. Так что я был в полном тупике…

      К счастью, Алиша – так звали мою возлюбленную – оказалась мудрой девушкой и чаще всего воздерживалась от соблазна поиграть на моих чувствах, на моей беспомощности. Но пришёл день, когда она действительно поставила меня перед выбором: либо мы вместе едем в Саяны, – эти далёкие горы, которые мы долго искали на карте страны медведей, – либо я остаюсь патриотом только что отвоевавшей независимость родины, которая так нуждалась в приложении творческих усилий молодых людей. Но тогда Алиша едет одна, и мы расстаёмся… Ну, если уж я начал говорить о своей подруге, приоткрою ещё некоторые тайны наших взаимоотношений. Она была из тех девочек, амплуа которых было «косить под мальчика». То есть – она одевалась, причёсывалась, и все манеры её поведения были «подбиты» под мальчика. Но эротичного,