Дело о бюловском звере. Юлия Нелидова

из ада итальянской принцессе. Бюлов поспешил отправить Германа с двумя няньками в Петербург, но сам перед отъездом решил собрать ценные вещи. Он расстелил на столе полотняную простыню и без разбора стал вытряхивать содержимое ларцов. Камердинер был с ним.

      Мощный вихрь ударил в застекленную раму и с силой распахнул ее. Лиловая тень взвилась в воздухе. Слуга, крестясь, шарахнулся и забился в дальний угол. Пред ним во весь рост стояла Мими – стояла спиной: мокрые черные пряди свисали до бедер, по амазонке и сапогам с золотыми шпорами стекала вода.

      – Точно такой я ее и видел, – в страхе прошептал Иноземцев.

      – Бюлов с ларцом в руках замер. – Ульяна понизила голос до драматического шепота. Да, рассказчицей она была хоть куда – Иноземцев едва дышал, слушая ее. – В следующую минуту ларец выпал, глухо ударившись об пол, а Мими, точно разъяренная кошка, набросилась на супруга, повалила и стала рвать зубами. Камердинер и пальцем пошевелить не мог. Он стоял на коленях и видел, как она бросила полуобглоданное тело Бюлова. Тот некоторое время еще стонал и шевелился. И, вся в крови, выскочила в окно.

      – Страшно подумать, зачем я ей понадобился, этой вашей Мими, – прошептал доктор.

      – Вот так Эмилия Гонзага отомстила своему жестокому супругу. Отомстила и исчезла. В округе воцарился покой. Люди долго не хотели возвращаться сюда, и покинутые дома пустовали не один год. Но чудесным образом история забылась. Крестьяне вернулись, сменились поколения, и сегодня вряд ли кто-то вспомнит о том, что произошло в тот зловещий день в усадьбе моего предка.

      Помнил лишь камердинер.

      Он оправился от пережитого потрясения, воссоединился с моим прадедом и оберегал его от посягательств Лиловой Тени до последнего издыхания. Он понял, что итальянская супруга Бюлова, погибшая не своей смертью, восстала из могилы и стала упырем, кровопийцей, живым мертвецом, питающимся плотью человеческой. Он изучил все методы борьбы с нежитью и благополучно охранял – при помощи чесночных цветков, осиновых веток и серебра – моего прадеда, а после его сыновей Аристарха и Франца, пока те служили императору.

      Франц, мой дед, презрел предостережения верного слуги и, едва моему папеньке стукнул год, погиб от родового проклятия – был найден задушенным. А дядюшка бежал сначала в Англию, потом в Ашантию и затерялся среди красных мундиров. Что случилось с моими родителями, вы, верно, знаете от Саввича. Вот не знаю, ожидать ли, когда Мими придет и за мной.