Абсурдность своего мышления Илья пресек небольшим перерывом в работе. Он встал из-за рабочего стола и прошелся по небольшому кабинету, вдоль стен которого, к слову, располагались стеллажи с книгами самых разных авторов. Книги, многим из которых было уже много лет, имели свой неповторимый запах, и, находясь внутри своего кабинета, Илья ощущал это лучше, чем где-либо еще. Следствие разложения химических соединений, из которых состоит любая книга. Время делает свое дело с пугающей фанатичностью. «Жаль только, что люди от разложения не пахнут, как книги, – подумалось Илье. – Можно было бы выставлять их в стройные ряды. Как книги. Но что за глупости приходят мне сегодня в голову? Не является ли это следствием знакомства с этой безобразной книженцией?»
Было еще небольшое окно, выходящее во двор. Илья закурил и оперся руками о подоконник, в очередной раз вглядываясь в будто бы застывший вид двора. Он размышлял о том, может ли буддизм нести в себе признаки агрессии. Совсем недавно он прочитал в газете о странном случае гонения мусульман в одной из европейских стран. Агрессорами, как ни странно, выступали именно буддисты. И все это происходило в той части Света, где большинство жителей – католики. Факт, который немало насмешил Илью.
Освобождение от страданий. Но как могу я освободиться от них, если уже с трудом различаю, что для меня благо, а что – нет? Где те страдания, от которых должен я освободиться, вырвавшись из этого круговорота рождения и смерти – сансары, для которой свойственны эти самые страдания?
Для Ильи буддизм, как и любая другая религия, был лишь темой, на которую он мог потолковать с самим собой или с кем-либо другим. Он был, можно сказать, теоретиком, и практической стороны вопроса никогда не касался. С таким же любопытством мог углубляться он в вопросы мироздания с точки зрения христианства, да вот только принять для себя одну-единственную истину не мог и, более того, не хотел.
Вскоре он вернулся к работе над переводом повести. Его почему-то настигло невероятное по силе своей желание поговорить с автором произведения. «Кто он, и что творится в его голове? – задавался вопросами Илья. – Судя по его работе – полный бардак. Но какой хороший автор не заряжен частичкой сумасшествия? Мне ли самому это не знать?»
Отель располагался посреди безжизненной, холодной пустыни. Солнечный диск словно был размазан огромным столовым ножом по краю неба, так что ярко-желтое перемежалось с темно-синим, создавая тем самым какие-то особенные оттенки природы, свойственные лишь для заполярных широт. Арктическая тундра во власти легкой метели. Снег. Можно было с легкостью на душе сказать, что отель