Да, самое большое восхищение, какое только можно испытать в этом мире (кроме прямой встречи с Богом) – это восхищение Человеком. Удивляешься чьей-то красоте души. Удивляешься настолько, что от этого меняется всё твоё представление о мире. Если люди такие, то каков же Бог, который их сотворил!
По одному апокрифу, тот самый ребёнок, которого Христос привёл в пример апостолам, когда вырос, стал великим святым Игнатием Богоносцем. Стало быть, если уж вырастаешь из детства, надо, хочешь не хочешь, становиться Богоносцем. В противном случае, и вырастать-то не надо было.
Всё наше восприятие детских страданий вдруг меняется при виде их неожиданной силы. Вот кто и когда научил Ромку или Данила так держаться? Не придумали ещё такой школы, в которой учат иронизировать и не унывать, когда у тебя что-то раздроблено или оторвано (практическое задание на лето: сломать себе что-нибудь!). Кто даёт им силу? Получается, тот же Бог, которого мы обвиняем?
Но у них-то о Нём совсем другое мнение.
Ещё не видно, кем человек будет, но уже видно, кто он есть. Нет профессии – но уже есть личность. Нет жизненного опыта (точнее, не было до этого случая) – но есть неосознанное мужество: похоже, на все случаи жизни, авансом. Конечно, никто не знает, что будет потом (всякое "потом" – в руках Божьих), но здесь и сейчас…
Оказывается, когда реально встречаешься с ребёнком, терпящим… ну, скажем так, испытания, вся предрассудочная дребедень, вся литературщина и сентиментальщина на избитую тему "детских страданий" куда-то отлетает. Оказывается, всё гораздо проще и ясней, чем мы себе представляли. А представлять и не надо: такие вещи просто есть и всё. Их не стоит воображать (всё равно адекватно не получится!) – их можно и нужно только увидеть. Трусость здесь неуместна. И теоретическая жалость авансом тоже неуместна.
Замечательно общаться можно и при поломанных ногах, и при побитой голове… только не при глупой голове.
Вот так! Едешь чуть ли не "официально" о чём-то просить Бога через великих святых – а Бог вместо святых вдруг подсовывает тебе в посредники мальчишек… причём, тех, которых ты знал давным-давно!
И снова у Ромки.
– Я заметил!.. – говорил братишка, шурша конфетами в тумбочке, – Когда думают, что тебе больно, несут много всего вкусненького. Это, наверное, чтоб с одной стороны – больно, а с другой стороны – вкусно. Какая-то компенсация получается… Но мне-то даже и не больно.
– Да не может быть. Я всего лишь ушиб голову – и она у меня болела. А ты не ушиб, а сломал ноги – и они у тебя не болели? Непорядок какой-то!
– Так то голова-а, а то всего лишь ноги какие-то! – возразил Ромка. – Ноги же – не голова: когда сломаны – думать можно.
– Нет, наоборот!! голова – не ноги! – весело возразил Кирилл. – Когда она болит, ходить можно.
– Ну вот, ты ходишь, а я думаю, – подвёл итог Ромка. – Вдвоём мы – человек!
– Да, у кого что болит. Ты много бегал – у тебя пострадали ноги. Я много думал –