К вечеру женщины разошлись, остались три родственницы, пришедшие из соседней деревни, толи сестры второго мужа, толи отца, которого Родя так и не видел никогда. Записала мать его в сельсовете на свою фамилию и отчество свое дала – Петрович, а кто отцом парня будет – так и не могли допытаться. Родя помнил, как первый раз в деревенской ребячьей драке назвали его выблядком, ему тогда разбили нос и губы, он пришел домой в предчувствии еще большей боли:
– Мама, пошто меня обзывают выблядком?
Мать обхватила его руками, потащила к рукомойнику, умыла лицо, поцеловала в опухшие губы:
– Терпи, сынок, будут так звать – уходи от греха.
Не ушел. В седьмом классе учился, в очередной драке вынул из кармана ножичекскладешок, у каждого пацана такой, даже развернуть не успел. Не учли, суд был суров: детская колония…
Луша управилась и пришла:
– Ты бы, Родя, шел к нам, тут тебе и отдохнуть негде.
Родя промолчал, подвинул табуретку к гробу, сел. Луша больше не предлагала. Тетки – две на кровати, одна на печи – дружно захрапели. Луша сидела в кутнем углу:
– Родя, ты хоть скажись, как живешь, чем занимасся?
– Нормально живу, тетка Лукерья, работаю.
– Семья есть, ребятишки? – интересовалась тетка.
– Нету, – резко ответил он.
– Мать все ждала, можа, внуков привезешь погостить. Ты пошто такой нелюдимый-то? Мать-то пошто так?
– Не надо, тетка Лукерья, – Родион из-под лобья на нее посмотрел и встал.
– Ладно, Бог тебе судья.
К обеду гроб вынесли, поставили на телегу и повезли на могилки. Несколько человек потянулись следом. Копальщики сидели и ждали. Кто-то из баб завыл, но ее не поддержали, Родя понял, что боятся его или стесняются. Мужики рассказали, что для деревенских он бандит, вроде как даже главарь, его и в тюрьму не садят, потому что в авторитете. Он первым подошел к гробу, поцеловал мать в лоб и велел закрывать крышкой. Застучали молотки, кто-то опять всплакнул, Родя отозвал в сторону Лушу:
– Оставляю тебе вот эту пачку, заплати всем, кому положено, помяните мать и все обеды справь. Я, может быть, скоро приеду.
Не приехал…
Опять вспомнился молодой человек с кладбища, это что он говорил про детей? Трое у него? Хорошо это или плохо – Бывалый улыбнулся: он не знал. Есть сын, но характер не позволял идти к Настене на поклон, посылал деньги, направлял ребят узнать, не встречается ли с кем, не вышла ли замуж. А ведь и самому третий десяток доходит, женщин полно, ему по звонку привозят самых-самых, но все они одинаковы, дежурно целуют, дежурно стонут, бесстыдно голыми выходят из душа.
Гроза постепенно скатилась, и только дальние сполохи молний и глухой рокот грома напоминали о беспокойной ночи. Родя заставил себя лечь