Она сидела на крыльце, ждала его. Гремин упал лицом ей на колени:
– Мама, я не знаю, как предупредить его, – воскликнул он, а может – всхлипнул.
Мать молчала, гладила его по голове.
А что до грома – тот грянул на следующее утро.
8
– «О, если б был я тихий, как гром, – ныл бы, дрожью объял бы земли одряхлевший скит. Я если всей его мощью выреву голос огромный, – кометы заломят горящие руки, бросаясь вниз с тоски», – вполголоса проговорил Восток. Стекло запотевало от дыхания. И пояснил: – Это из Маяковского. Когда-то был такой…
Подле него стояла Вега.
– Анатолий Александрович… – вновь начала она, на сей раз – шепотом. – Данборенко, он…
– Понятно. Ты иди, Вега, иди. И Шерову скажи: я скоро буду.
Она ушла, держась за стену. А капитан «Рассвета-М» Анатолий Александрович Регмин, он же Восток, вновь канул взглядом за стекло. «Я не буду старым», – думал он с той лихорадочной веселостью, что куражит не спавшего ночь человека. Теперь его ждал общий сбор, формальная прощальная речь и утилизация тела. Все действие займет от силы минут двадцать. Но прежде ему нужно отдышаться, отдохнуть, а лучше – опуститься на пол, не один час просидеть, раскачиваясь в такт своим бессонным мыслям, похоронным и без церемонии.
Перед глазами Регмина звезды горели в темной синеве – не требовалось дожидаться ночи, чтоб высматривать среди них падающие и загадывать желания. Только у экипажа станции, заброшенной четвертой космической скоростью слишком далеко от колыбели человечества, желания иссякли.
Год на Икстерре длился чертову дюжину дней. Именно столько требовалось экзопланете, когда-то ошибочно прозванной двойником Земли, чтобы обернуться вокруг своей прохладной карликовой звезды Gliese 581. Осень, зима, весна, лето – на каждый сезон по четыре дня с четвертью. До аварии предполагалось, что по отбытии команды станцию выведут на ту высоту, что зовется орбитой захоронения. Только «Рассвет» решил иначе и опередил их, сделавшись для членов экипажа общей металлической могилой. Двое уже погибли от обширных кровоизлияний: сперва похоронили Земрояна, а теперь и Данборенко, значит, отошел, отмучился. В живых остались трое – толком и не жившие: Востоку исполнялось тридцать, Юджин Севе’р Шеров был его ровесником, а что до Веги, то красивым возраст ни к чему.
Прозвище «Восток» Регмин получил только благодаря тому, что его имя восходило к древнегреческому ἀνατολικός – «восточный». Однако сам предпочитал считать, что именем обязан кораблю, вознесшему