– Кажется, колесо спустило.
Колесо так колесо. Марина удобнее устроилась на сиденье.
Водитель вышел из машины, обошел вокруг, присвистнул и протянул смущенно:
– Вы мне не поможете? Здесь нужно легонько кое-что подержать.
– Да, конечно. – Марина нехотя выскользнула, подошла к нему. Он стоял вполоборота, так что она по-прежнему не видела его лица.
– Что подержать? – спросила она с готовностью.
– Вот это. – Он повернулся к ней, но она так и не увидела его лица, потому что смотрела на руки.
Эти руки жили теперь отдельной жизнью, как будто были самостоятельным существом.
Опасным и хищным.
Сильные, большие, они потянулись к Марининому горлу.
– Что?.. Что вы?.. – забормотала она, не сводя глаз с его рук. – Зачем? За что?..
– За что, – переспросил он свистящим шепотом, – ты еще спрашиваешь? Все вы, бабы, одинаковые. Передавить вас всех!..
Марина отшатнулась. Она хотела снова бежать, как тогда через лес, но ноги больше не слушались, стали ватными, и она упала бы на дорогу, если бы сильные руки водителя не схватили. Вот эти руки уже на ее горле, вот они медленно неотвратимо сжимаются. Она извивалась в его руках, они вдвоем продвигались вдоль борта машины, и вот оба уже в свете включенных фар. Марина наконец увидела его лицо, лицо своего убийцы. Оно так и застыло в ее глазах.
Он еще долго сжимал ее горло, пока не убедился, что жизнь окончательно ушла из тела жертвы. Потом опустил ее на землю, достал из багажника простой дерюжный мешок и кое-как замотал труп. Перехватил тяжелый тюк и понес куда-то в глубину леса. Вернулся быстро, уже налегке. Включил сильный фонарь, тщательно осмотрел салон, сумку жертвы сунул в багажник под запаску. Вылил все, что оставалось в термосе, на землю, минут пять посидел в полной тишине, слушая шелест деревьев и далекий гудок электрички. Потом вздохнул и задним ходом выбрался с лесной дороги на шоссе.
Машина неслась по шоссе. В окнах мелькали удивительно красивые краснеющие клены, медно-желтые дубы, золотые березы. По мере удаления от города красного становилось все меньше: клены уступали место березам и осинам. Дальше пошли вечнозеленые ели и сосны, березы попадались все реже, да и те стояли почти совсем голые – как-никак машина двигалась на север.
– Роняет лес багряный свой убор, – рассеянно произнесла Надежда. Пояснила удивленно покосившемуся на нее водителю: – Пушкин. Александр Сергеевич!
– Ага, – хмыкнул тот и отвернулся.
Надежда вздохнула и подумала, что пора приступать к своим обязанностям.
– Мы не слишком быстро едем? – поинтересовалась она противным скрипучим голосом.
– Нормально, – пробурчал водитель, – сами же просили поторопиться.
– Я торопиться не просила! – возмутилась Надежда. – Я вообще тебя ни о чем никогда не просила. Мне тебя просить – нож острый! А только если уговаривались прибыть к двенадцати, опаздывать нехорошо. Люди подумают, что мы необязательные и безответственные, доверия нам не будет.
Водитель