Я не теряю надежды, что однажды он решит-таки возвести на пьедестал своей великой любви какую-нибудь живую женщину. Во многом из-за того, что однажды мне привиделось, как отец с безумным взором стоит на коленях перед портретом матери в спальне и заклинает ее о даровании ему свободы. Но это главная проблема видений. Иногда нельзя понять наверняка: видишь то, что есть, или то, что хочешь видеть. Умеешь угадывать то, что произойдет, или то, что происходит, оказывается результатом угадываний? А даже если правильно угадываешь, это все равно не приносит ни спокойствия, ни радости, только подчас ненужные знания, которые только мешают воспринимать мир таким, каким он кажется.
Начались танцульки, и мне в кавалеры навязался стареющий фотогений Дионис. Прекрасный пример случая, когда тайное знание чужой особенности напрочь лишает меня способности нормального общения. Дионис – гомосексуалист, в чем он даже сам себе не признается. Его одиночные редкие связи с мужчинами обычно глубоко засекречены, а сам он считает, что это очередное «бес попутал». Чтобы доказать себе собственную мужественность, Дионис соблазняет и ублажает женщин разными экзотическими способами. Женщины его обожают, мужчины избегают. Что нисколько не мешает Дионису быть своим в самых разных тусовках.
Вообще, зовут его Денисом Петровичем Шкуркиным. Но с виду он самый настоящий Дионис, даже поредевшая шевелюра вокруг плеши на макушке создает иллюзию венка из виноградных листьев. А безобразные бесформенные рубахи, почему-то почитаемые Дионисом верхом моды, дополняют образ пародией на древнегреческую тунику. Во всяком случае, однажды он, еще в далеком детстве, привиделся мне именно в виде мифологического персонажа, да так им в моем восприятии и остался.
Все время, пока я позволяла Дионису тискать свою талию, он разглагольствовал о моей красоте. Вот не знай я, что ему моя красота до лампочки, пожалуй, приняла бы за чистую монету. Ну, или, хотя бы, попыталась принять: не каждый день тот, кто моделей на обложки выводит, комплименты моей форме носа расточает. Но истинное положение дел из головы не выкинешь, и я чувствовала себя полной дурой. Тупо улыбалась и томно закатывала глаза. Кажется, перестаралась, потому что Дионис, подводя меня обратно к столику, решил развить свою мысль перед Ариадной (ну перед кем же еще?):
– Посмотри, Ариадночка, как же Риточка похожа на покойную Машу. У нее такой же трагический разрез глаз, такая же аристократическая посадка головы. Ну, копия, лицо один в один. Ох, Маша, жаль не дожила ты на свою девочку полюбоваться.
Интонация Диониса выдавала, что он уже изрядно поднабрался.
Маша, то есть моя мама, была роковой брюнеткой с настоящими «черными очами» и шикарной косой до пояса.