Гете, как известно, был вольным каменщиком. А его драма в стихах «Фауст», являясь великим произведением, сплошь исполнена масонского духа, от изобретения акций до квинтэссенции масонства – создания гомункула, и все это, разумеется, при участии сатаны. Как писал В. Брачев: «Еще одним увлечением «братьев», унаследованным от средневековых алхимиков, стала идея «сотворения мира» в пробирке. Речь идет о так называемом «гомункулусе», или «человеке в колбе», безуспешно выращиваемом ими в тайных подвалах и лабораториях. Характерно, что опыты такого рода сопровождались молитвами и заклинаниями, обращенными к духам и нечистой силе»3).
Ипполит дважды произносит цитату из «Фауста» перед тем, как начать чтение своего предсмертного «Необходимого объяснения» (курсив мой):
– Вы всё про спанье; вы, князь, моя нянька! Как только солнце покажется и «зазвучит» на небе (кто это сказал в стихах: «на небе солнце зазвучало»? бессмысленно, но хорошо!) – так мы и спать. Лебедев! Солнце ведь источник жизни? Что значат «источники жизни» в Апокалипсисе?
Как видим, Ипполит не просто цитирует самое известное произведение масона Гете, но и через указание на Апокалипсис прямо намекает на антагонизм между масонством и христианством. Он буквально открытым текстом, в лицо князю, противопоставляет две эти концепции. В противовес масонской доктрине, что источником жизни является Солнце (Свет), а значит, и сыны Света, Ипполит ставит христианское учение, в частности направляя нас за ответом к Апокалипсису, где источником жизни назван Иисус Христос — «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой» (Откр. 21:6)
В третий раз цитата из «Фауста» звучит, когда Ипполит уже читает свою тетрадь:
Когда я дойду до этих строк, то, наверно, уж взойдет солнце и «зазвучит на небе», и польется громадная, неисчислимая сила по всей подсолнечной. Пусть! Я умру, прямо смотря на источник силы и жизни, и не захочу этой жизни!
Здесь Ипполит уже прямо, без намеков соединяет солнце с гетевским источником жизни. Также очевидно, что своим планируемым самоубийством несчастный измученный юноша намеревается бросить вызов вовсе не Иисусу Христу, а именно масонскому варианту источника жизни, то есть самому масонству, отвергнувшему истинный источник жизни – распятого Иисуса Христа.
Ведь каким бы атеистом и материалистом Ипполит ни пытался казаться, но в глубине его души уже начала прорастать вера в бога, хотя осознание этого в нем еще слишком робко. «Вечную жизнь я допускаю и, может быть, всегда допускал», – признается он в своем «Необходимом объяснении». И снова, чуть позже: «А между тем я никогда, несмотря даже на всё желание мое, не мог представить себе, что будущей жизни и провидения нет».
А какой же это атеизм, если существует вера в вечную жизнь? Это уже