Удивительно, но относящийся к Марии Магдалине тамплиерский эпитет «славная» прочно входит в лексику именно Мышкина! Только однажды это слово произносит Евгений Павлович Радомский («Я жду славной пародии» – о Лебедеве) и еще один раз Вера Лебедева («у вас такие славные глаза в эту минуту… счастливые»). И, конечно, оба эти раза также неслучайны – это метка, она выдает сопричастность Радомского и Веры Лебедевой к масонству, о чем речь впереди.
И все-таки именно князь – и только князь! – использует этот эпитет слишком часто и даже автоматически, машинально, не думая. Например, не успев вернуться в Россию, он в первый же день и чуть ли не за одну минуту аж трижды произносит этот эпитет, а спустя минут десять еще и в четвертый раз (курсив мой):
– У вас же такие славные письменные принадлежности, и сколько у вас карандашей, сколько перьев, какая плотная, славная бумага… И какой славный у вас кабинет!
<…>
– …Это шрифт русский, писарский или, если хотите, военно-писарский. Так пишется казенная бумага к важному лицу, тоже круглый шрифт, славный, черный шрифт, черно написано, но с замечательным вкусом.
Такое впечатление, что это слово настолько для него привычно и ежедневно, что первым приходит на ум, без усилий выскакивая из памяти. И, конечно, не случайно Достоевский заставляет Мышкина в кабинете генерала Епанчина буквально строчить этим словом как из пулемета.
Еще один раз он произнесет это слово в контексте швейцарской Мари (курсив мой):
Мари всё время была в дремоте, сон у ней был беспокойный: она ужасно кашляла. Старухи отгоняли детей, но те подбегали под окно, иногда только на одну минуту, чтобы только сказать: «Bonjour, notre bonne Marie». [«Здравствуй, наша славная Мари» (франц.)].
Нет сомнений, что имя швейцарской крестьянки и обращение к ней «наша славная Мари» находятся здесь в явной перекличке и с Девой Марией, и с Марией Магдалиной (тоже ведь обе Мари) и обращенным к ним тамплиерским эпитетом «славная». Тем более что Достоевский, явно во избежание разночтений, сам дал перевод этой простейшей французской фразы, употребив при этом именно эпитет «славная» – «наша славная Мари» (notre bonne Marie).
Это, разумеется, не случайно. Ведь Достоевский прекрасно знал историю ордена тамплиеров; по выражению К. Степаняна, «Достоевский знал историю ордена тамплиеров еще с «петрашевских» времен»6). Также он отлично знал и историю масонов – опять-таки по свидетельству К. Степаняна, Достоевский «хорошо знал о тамплиерах и масонах, их прямых последователях»7). Ну, а раз знал, то наверняка читал и устав храмовников, и прочие исторические документы, связанные с особым почитанием тамплиерами «нашей Госпожи» Марии Магдалины.
Это означает, что наделение швейцарской крестьянки Мари тамплиерским эпитетом «славная», применяемым к Деве Марии и к Марии Магдалине, было осознанным авторским решением. И мы непременно должны догадаться –