9
Винчестер попинал приступок, стряхнув с валенок налипший снег, и ввалился в сенной чулан. Впотьмах нащупал дверную скобу и, торкнувшись в обитую кошмой дверь, без приглашения вошёл. За столом, в полушубке наопашь, сидел Жора-Хлястик; испещрённый записями лист бумаги синел перед ним. Увлечённый подсчётами арифметик не протопил печь, и в комнате ощутимо подмораживало.
– Ах, Коля!.. Входи, дорогой; проходи, разболокайся, – встрепенулся Жора, будучи рад пришедшему гостю. – Присаживайся…
Приход геолога оказался кстати, и хозяина сразу оживил. Жора-Хлястик бытовал нараспашку, не скрывая генеральных планов. Как и братья, называл Винчестера именем и был близким ему человеком на Хатыннахе. Имя чтимого друга не искажают. Он величал старика уважительно, не как прочие бесцеремонно-фамильярные. Будучи разных поколений, накоротко сошлись они из любви к семиструнной гитаре; Жоре она сопутствовала всюду. Правда, пел он, безобразно фальшивя, наобум зажимая лады и вразброд теребя струны, но Винчестер прощал диссонансы, чудаки и чудачества необходимы. Ну, нет уха к музыке, хихикнул бы классик.
Винчестер выучился бойкой игре, живя в общежитиях, где на гитаре не бренчал разве ленивый. Он бегло музицировал боем и переборами, имел приятный лирический тенор и песенных текстов помнил без повтора на гастрольное турне. Во всяком разе, когда, взяв высокий аккорд, Винчестер запевал тоскливую «Журавли пролетели, журавли пролетели…» и достигал строки, где «оставила стая среди бурь и метелей одного, с перебитым крылом журавля…» – на дублёном ветрами и морозами шоколадном лице Жоры-Хлястика проступала страдальческая гримаса, душевная внутренняя боль. Вопреки просьбе закончить песню, Винчестер всегда обрывал пение. До финального курлыканья ни разу не допели, но постепенно сдружились, и он часто навещал чудаковатого меломана.
В редких таёжных селениях сходить в гости за много вёрст дело житейское. Горожанину лень спуститься к мусорному баку или к приятелю в смежный подъезд; город не сплачивает, а разобщает людей. Можно неделями не встречать соседа по лестничной площадке, узнать полное имя в день случившихся похорон. В посёлке знаком со всеми, и с друзьями-приятелями близость постоянная. Хотя возрастом он годился в сыновья, у Жоры росли в Сибири внуки, они почасту, с взаимной пользою общались. Разбередив души пением, непринуждённо беседовали. Жора доказывал, что незачем Винчестеру проводить молодость в глухомани. Исчерпав аргументы, он вскакивал как гражданин укушенный собакой и, азартно колошматя по впалой груди, сипло призывал:
– Ты