И кому оно нужно? А никому оно не нужно.
– Предатели! – не унимался Влад. – Взять их! Взять!
***
С игривым мокрым пошлепыванием, повозка проехала сквозь паутину бельевых веревок и встала обратно на четыре колеса. Поворот остался позади.
Рой разномастного хлама разминулся с шальной тройкой и понесся дальше по улице. Нечистые силы, приведшие его в движение, ослабевали.
– Три целковых, – сказал лихач.
– Четвертак, – возразил Пересвет Лютич.
Лошади тут же замедлили бег. Вавила бросил вожжи, обернулся назад и указал на вурдалака, который вовсю догонял упряжь.
– Милсдари, поимейте совесть. У меня вот так же брат умер, – сказал он извиняющимся тоном. – За четвертак я могу, разве что, в лужу пернуть.
– Зачем? – заинтересовался сторож.
– Бажен Нежданович, у вас есть деньги?
– Есть. Но все же, зачем вы собираетесь…
– Полтинник, – продолжил торги Пересвет.
– Два целковых.
– Один.
– Целковый?
– Да.
– По рукам.
Лошадки ускорились.
– Мы не плохие, – на всякий случай уточнил Пересвет. – Это они все плохие.
– Обижаете, господа! – ответил ему Вавила. – Разве могут быть плохими столь щедрые джентльмены, посулившие скромному извозчику аж два рубля?
– Как это два? – опешил одноухий. – Мы же сторговались до одного.
– А вы, мусье, гляньте-ка туда.
Вавила поднял палец кверху. Над повозкой летела Моравна. Лица не разглядеть – далеко. Но можно предположить, что пресностью ее рожа не отличалась. Ведьмы на то и ведьмы, чтобы корчиться от злобы. Все об этом знают.
– Вы уж не обессудьте. У меня так дед умер, – сказал лихач.
В общении Вавила был типичным алкашом-работягой. Он умудрялся извиняться и заискивать одновременно. Он был очень вежлив. И еще он старался вывалить на собеседника все свои познания в иностранных языках, коих, по правде говоря, не было.
– Эксуземуа, вери сори вел! Два целковых. Благородные доны согласны ехать дальше?
– Да, да, да! Гони!
Казалось бы, решено. Но лошади опять изобразили вялость.
– Что теперь-то не так!? – возмутился Пересвет Лютич. Слюнявый злобный вурдалак быстро нагонял повозку. Становилось страшно.
– Если сеньор заплатит мне прямо сейчас, лошади наверняка пойдут быстрее. Вы даже не представляете себе, герр ратник, насколько это жадные до денег твари.
– Бажен Нежданович, дайте ему два рубля!
Сторож развязал холщовый мешочек, достал два серебряных кругляша и расплатился с лихачом. Коняги бросили притворяться и помчались во весь опор.
Про себя Вавила порадовался удачной сделке и решил это дело отметить. Он выудил у себя из-под ног флягу и начал пить. Он не отхлебнул,