Когда её спрашивали на собеседовании: «Как Вы проводите свободное время с друзьями?», она отвечала: «Друзья мне не нужны. Я привыкла к тому что их у меня нет. Мне очень хорошо быть одной». Отказ о приёме на работу за отказом. И только старый еврей, взглянув на нескладную «серую мышь», сразу определил ей место – архив или кадры. Там, в кругу себе подобных архивариусов, инспекторов отдела кадров, специалистов по делопроизводству, Даздрасмыгда честно отслужила пять с половиной лет. Шелест листьев документов, личные дела, справки, договора, изучение законодательства оказалось тем что нужно для успеха Даздрасмыгды Ивановой.
Когда касалось дело увольнений, в отделе кадров почётную миссию поручали выполнить только Ивановой: ничего лишнего не скажет, чётко обоснует и посмотрев на её жалкий вид, завалив нецензурщиной и негативщиной, увольняемые уходили. Коллеги знали – ей не привыкать, «Дрозофиллочка» – справится.
У «неэлитной» Даздрасмыгды вокруг был какой-то ущербно-ожидающий вид. Коллеги старались общаться с ней только по профессиональной необходимости. Юноши, зашедшие в отдел кадров или в архив, приблизившись к ней, тут же ускоряли шаг. Даже бабушки во дворе как-то быстро заканчивали разговор. Дети боялись и бросались врассыпную.
Конечно, никто не падал в обморок от её высказываний, но она как-то даже всем своим внешним видом не располагала к тому, чтобы кто-то поинтересовался её мнением по какому-либо факту.
– Иди и утопись! Иди! И утопись! – пульсировало в голове Даздрасмыгды.
Революция вошла в дом Ивановых вместе с приездом дяди, ненавистного всему семейству со времён авторитарного произвола деда. Франция вместилась в трёхкомнатную сталинку и закружила вальсом, духами, вином, сыром, стилем. Утомлённые произволом деда, все сдались, а может быть отдались этой прекрасной стране.
Невозможно передать весь ужас, запечатлённый на лице и застывший в душе русского француза, при виде девушки – этого уникума – его родственницы, Даздрасмыгды.
Он просто взял её за рукав и отвёл в паспортный стол.
Затем прописал ей план личного развития на каждый день и подконтрольно заставлял исполнять. Был несносным занудой в воспитании, забрал её с собой «развеяться, пожить другой жизнью, попрактиковаться в французском языке».
Через полгода родилась Диана, Диана Мобильная, а точнее – ДИ.
Вернувшись в Россию, первым что увидела Диана: своё родное небо.
Она увидела в небе: по-прежнему её звёзды с неба холодно смотрели на неё, и это уже другие её звезды: на неё смотрели её ореолы стремлений, борьбы и славы.
В ДИ пробуждалась ярко выраженная личность. Ей нравились простые и тихие вещи. У неё появилась способность определять и отбрасывать от себя все банальное и несущественное.
Она вспомнила о том, что лучше всего умеет: