Часто были мы со Змейцыным у Перионов, которые радушно относились к нам. Быстро прошло лето, настал сентябрь месяц – самая лучшая часть года в Крыму «золотая осень», и именно: и золото фруктов, и золотое освещение солнца. Зимовать опять в лагере я не решился, и по рекомендации поручика Алексея Александровича Емелина я нанял комнату со столом у отставного прапорщика карантинной стражи Тараса Федоровича Кравченко за 25 руб. в месяц; домик его находился в Карантинной слободке, на горке около одной из Генуэзских башен, с терраской, с видом на весь город, порт и бухту. Семья состояла из Тараса, как его называли все офицеры полка, 79 лет, слепого, но пьющего еще водку, жены его – Настасьи Васильевны 65 лет, и двух ее сестер – Полины Васильевны 63 лет и Катерины Васильевны 60 лет, все они составляли кунсткамеру по своей старости, но люди были добрые и крайне гостеприимные. Я жил у них пять лет, как у родных. Готовили они восхитительно, особенно греческие и малороссийские блюда. Осенью засаливалась огромная бочка огурцов, помидоров и перцу, затем бочонки «керченской» селедки, вся эта благодать была чудной закуской под водку, особенно «керченская» селедка с вареной картошкой… У меня часто сбирались капитан фон Гард, поручики Емелин, фон Зигель, прапорщик Змейцын и другая братия, хорошо проводили время – теперь вспоминается. Под Рождество готовили знаменитую «кутью по-гречески» с постными ужином и закусками. Часто готовили, особенно весной, из молодого барашка шашлыки и чебуреки…
Охотничья команда стояла за городом в Рожновских казармах, для конных ординарцев были отличные конюшни, а для шлюпок и ботов морского отдела – удобная стоянка у поста пограничной стражи. На занятия офицеры ездили на линейке, которая подавалась к 7 часам утра, к фонтану Айвазовского, а в 7½ часов отъезжала в Рожновские казармы, и она же привозила офицеров обратно. Ехали офицеры с песнями и пели очень недурно, любимый был тогда мотив – вальс «Морго». Из полковых «типов» были Саса Александров, Миша Катаев, Папандопуло, но это были офицеры-лодыри.
Зима 1894–1895 годов прошла весело в спектаклях и вечерах. Феодосийское общество было хорошее во главе с И. К. Айвазовским, который относился к офицерам очень хорошо: принимал у себя, руководил наших полковых «вятских» художников в живописи; мы удивлялись, как ему не надоело возиться с ними. Я держался, как всегда, золотой середины и не напрашивался на приглашения, но были офицеры, которые «втирались» в общество, как-то Толпыго, Свержбинский, Дурасов, играя роль «золотой молодежи» града Феодосии.
1895 Весной 1895 года в апреле я был командирован в Севастополь для разбивки лагеря, на продолжение лагеря 1-й бригады 13-й пехотной дивизии. Первый раз проехал на пароходе вдоль Южного берега и был очарован. Лагерь был мною разбит, но полк остался в Феодосийском лагере, и я с командой возвратился в Феодосию. На обратном пути меня так укачало на пароходе, что в Феодосию приехал пластом… все имеет обратную сторону.
Лето прошло в стрельбах и смотрах
