Несколько дней спустя после прибытия в лагерь, до обеда, вздумалось мне взойти на Лысую гору, у подошвы которой был расположен лагерь полка; день был ясный и жаркий, добравшись до вершины, я снял китель и, присев на камень, залюбовался новой для меня картиной… Любовался не больше как полчаса, встал, надел китель и спустился с горы. На другой день, ровно в то же время, т. е. перед обедом, появился озноб и лихорадка, и промучила часа два и прекратилась… Ровно пять лет до отъезда моего в Порт-Артур ежедневно в одно и то же время меня мучила «крымская» лихорадка.
В июле месяце полк был распущен на «вольные» работы, и мы с подпрапорщиком Валерием Павловичем Змейцыным в одно раннее утро с котомками за плечами, с биноклями через плечо и с палками в руках вышли из лагеря на экскурсию по маршруту Коктебель – Кизилташский монастырь – Отузы – Судак – Сууксу – Старый Крым и лагерь полка. Никогда не забуду лунную ночь в Коктебеле, полдень в Кизилташском лесу у памятника убитому татарами из Отуз игумену Парфению, вечер и лунную ночь в Судаке и утро в горах в Сууксу… Нет сил описать всю прелесть картин. Недели через две мы повторили, но порядок маршрута был обратный, в Старом Крыму к нам присоединился капитан К. И. фон Гард. Ночевали в Топловском монастыре, ранним утром на другой день пили кофе у муллы горной деревеньки в его садике при розовом восходе солнца… Картина неописуема. Заблудились в горах и еле вышли к д. Таракташ, прошли мимо скалы Алима-разбойника и ночевали в Сууксу, [в] имении графа Мордвинова. Быстро пролетели дни вольных работ, маневры были частями полка в окрестностях г. Феодосии, и лагерное время кончилось. Полк разошелся по казармам, а я с охотничьей командой и моим помощником подпрапорщиком В. П. Змейцыным остались в лагере, заняв дом полкового околотка, построенный по-зимнему из саманных кирпичей, с печами, но зимой оказавшийся очень холодным. Скучновато было нам среди голой степи.
За лето я успел познакомиться в городе с полковником пограничной стражи Георгием Нозловичем Перионом, женой его Верой Николаевной, детьми их – Натальей, Аллой, Любовью и Михаилом; полковником Михаилом Ивановичем Петровым, с директором мужской гимназии Василием Ксенофонтовичем Виноградовым, женой его Марьей Семеновной, Иваном Константиновичем Айвазовским, Степаном Емельяновичем Мурзаевым, с семействами Дуранте, Грамматикова, Ламси и другими. В Феодосии существовал артистический кружок, и меня как любителя привлекли. В кружке составилась веселая компания: Кальмейер, Полевой, Редлих, Змейцын и я, все были хорошие исполнители и без всяких претензий относительно ролей, но каждую роль отделывали на совесть, вследствие чего мы были необходимы как воздух, без нас не игралась ни одна пьеса. Мы были общими любимцами общества. Хорошо играли на сцене Перионы, Петров, Дуранте, Бурхановская, Воинова, Волк-Ланевская.