– На что, Гейнц? – уточнил Аланд.
– На то, как вы его будете распекать, мне надо опыта набираться, если у Гаусгоффера придется работать.
– Не придется, Гейнц. Иди, спасибо.
Гейнц вздохнул, сообщил Аланду о фантастических успехах Вебера сегодня на поединке, о том, что Вебера пора серьезно учить, и только после этого ушел.
Вебер подошел к Аланду, глядя в землю, он старался думать о чем угодно, только не о ней, пытался мысленно покаяться за свою медитацию, как за главный грех, но выходило, что ни о чем он не мог нарочно подумать, он видел и чувствовал только ее: ее запястье, ее глаза, перемены в выражении ее лица.
Аланд стоял перед ним и молчал.
– Что, Вебер? – наконец, спросил он. Вебер посмотрел на него, пытаясь понять, что он имеет в виду? Понял, что не медитацию и снова опустил глаза.
– Будешь молчать?
– Что я могу вам ответить?
– Ну, хоть что-нибудь. Я послушаю.
– Господин генерал, – пробовал сыграть в дурака Вебер, – я не собирался вчера садиться в медитацию, думал, сам справлюсь с жаром, о котором беспокоился Фердинанд.
– Про медитацию потом поговорим, это особый разговор. Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю, точнее, о ком.
– Господин генерал, я случайно оказался у их дома. Николай интересный математик, вот, я привез посмотреть вам, Карлу, Вильгельму его доказательство, у него интересный ход мыслей. Он очень приглашал к себе в гости, ему не с кем обсудить те математические проблемы, над которыми он размышляет.
– Твоя любовь к математике, Вебер, меня не интересует в данный момент, и твоя глубочайшая симпатия к Николаю Адлеру у меня вызывает сомнения и не настолько любопытна, как твои наполеоновские планы относительно его жены, фрау Анны. Я понятно задал и сузил параметры продолжения нашей беседы?
– Господин генерал, да, она мне понравилась, но это ничего не значит, я её видел один раз, мы с ней даже не говорили.
– Конечно, ты признался ей в любви, а говорить тут уже вроде как и не о чем.
– Господин генерал, я не могу говорить об этом, я сам ничего не понимаю, я ничего преступного не совершал.
– Вебер, я могу сразу взять тебя за шиворот и запустить тобой, как мячом, метров на пятьдесят, не лги мне. О чем ты только что думал? Тебе процитировать?
– Не надо, лучше просто вышвырните.
– Вот именно, что ты быстро и четко определился, а мне стоишь заливаешь. Рано, пока ты сам за себя не отвечаешь. Помнишь, что я тебе говорил, когда ты так просил Посвящения, и что ты мне обещал?
– Помню. Но что мне делать, если и она и корпус для меня одинаково важны?
– Ты знаешь, что обещания нужно не только давать, но и выполнять?
– Что мне делать, господин генерал?
– Не изворачивайся, Вебер. Ты в шестнадцать лет не захотел блеять бараном, а сейчас ты завертелся, как угорь на сковородке, я пока промолчу, даю тебе время