– Нет, он куда-то с озера срочно умчался. Наверное, Аланд ему телеграмму прислал. А ты что с вещами, куда собрался?
– Домой.
– Без машины?
– Аланд не разрешил.
– Домой или машину?
– Он ничего не разрешил.
– В чем дело? – молчавший какое-то время Гейнц отстранил Карла и подошел к Веберу очень близко, заглядывая в глаза, как Вебер ни вертел головой.
– Мордой не верти, отвечай по-человечески, за опоздание Аланд бы тебя не выгнал. У тебя опять кризис? Может, тебе опять в морду дать? Как ни странно, тебе это помогает.
– Гейнц, я пошел к жене. И все.
– Что всё, Вебер?
– Аланд меня отпустил.
– Да?
– Да. Я могу идти куда угодно, хоть к чертовой матери.
– Ну, к ней и пойдешь, всем это уже начинает надоедать. Мне – точно надоело. Пошли, Карл. Ну его, хоть к самому дьяволу, а возни-то с этим дерьмом было… Не подходи ко мне больше, Вебер. Я тебя знать не знаю.
Гейнц, с досадой морщась, прошел в ворота, Карл задел Вебера плечом, обходить не стал, словно Вебер стал для него прозрачен и незаметен, Веберу не сказал ничего.
– Руки помыть, – сказал он Гейнцу, – а то я еще с этим дерьмом за руку поздоровался…
В общем-то, ничего другого Вебер и не ожидал от этой встречи.
Вебер был настроен, прежде чем вернуться домой, поехать к Гаусгофферу. Что-то подсказывало ему, что попытка пристроиться там сегодня увенчается если не успехом, то даст надежду. Потом он пойдет просить прощения у Анечки. Главное, успокоиться. Пусть это был неправильный шаг, пусть он пошел на поводу у эмоций, надо спокойно выходить из штопора. Он позволял себе думать только о вчерашнем счастливом вечере вдвоем. Он прирос к жене, он не мог от нее уйти, – в этом не было ничего разумного, необходимого. И виной всему, как ни крути, Аланд с его занудными правилами. Что с того, что приехал бы он послезавтра, через неделю. Коха он не заставлял ездить в Корпус каждый день, он ни с кем не ведет себя так деспотично, как с Вебером. Пора ему доказать, что он, Вебер, сам через полгода будет отцом, что он способен отвечать за свою семью.
Страшно зависеть от всего: от воли Гаусгоффера, от Аланда, поэтому и надо настраиваться на другое существование.
Ни одной машины остановить ему не удалось, так и пришел пешком уже к десяти, но Гаусгоффера не оказалось, он полдня пропадал в военном ведомстве. Вебер пошел к Клеменсу, но ничего, кроме полуофициальной улыбки и пары ничего не значащих приветственных реплик, от него не услышал. Он пытался убедить Клеменса, что никаких приступов давно нет, что все это в прошлом. Клеменс даже послушал его сердце, пожал плечами и сказал, что и тогда Вебер производил впечатление вполне здорового человека.
Гаусгоффер вернулся, принял Вебера не сразу, пропустив перед ним человек семь своих офицеров. На Вебера посмотрел мрачновато, выслушал молча, не перебивая, не задавая вопросов. Сказал, что у него полностью укомплектован штат, да и