– Плохо стараешься, – жестко прервал его герцог.
– Оставьте его, милорд. Я сама с ним разберусь. Мне нравится, как он помогает мне, – вмешалась герцогиня.
– Я поражаюсь Вам, дорогая, Вы вместо того, чтобы заставить своего пажа доставлять Вам лишь удовольствие или избавиться от него, жалуетесь королю. Со временем мальчик разочаровывает меня все больше и больше: я не вижу в нем ни восхищения, ни восторженно трепета перед Вами, ни желания угождать Вам во всем и радовать Вас… Получилось, что я взвалил на Вас дополнительную обузу. Вы терпите его рядом лишь из жалости, в память о своем первом супруге, а он это не ценит и не пытается исправить. Я начинаю раскаиваться, что решил подарить его Вам, да еще сказал кто он.
– Неужели Вы считаете, что мне не хватает восторженного обожания со стороны моего пажа? Вы не позабыли, о ком говорите, милорд? Его дело выполнять мои приказы, а не радовать чем-то меня! – в голосе герцогини зазвучала сталь.
Виктор почти никогда не слышал таких интонаций в ее голосе. Он привык, что к нему она всегда относилась доброжелательно. Хотя принимала его помощь сдержанно и даже чуть отстраненно, да и обращалась к нему всегда обезличенно и почти никогда не называла по имени, явственно обозначая между ними ту достаточно большую дистанцию, которую Виктор даже не помышлял сократить, всячески подчеркивая свое почтительное отношение к ней. Но, тем не менее, она старалась даже намеком никогда не обозначать его истинное положение при ней, несомненно, щадя его самолюбие. Поэтому прозвучавшая фраза удивила его.
– Жаль, что Вы так считаете, миледи. Так сложилось, что я слишком мало общаюсь с Вами и редко могу чем-то порадовать. Поэтому я надеялся, что мальчик, находясь всегда при Вас, научится Вас радовать и доставлять Вам удовольствие. По крайней мере, будет стремиться к этому. Но на деле все вышло иначе.
– Он мой слуга, Алекс… И только я буду решать, что от него требуется, – все тем же холодно-резким тоном продолжила герцогиня. – Поэтому и думать забудьте хоть что-то указывать ему. Попробуете вмешаться и начать его наказывать, и я перестану общаться не только с Вами, но и с королем. Меня все устраивает, а что не будет устраивать, я сама исправлю.
– Дорогая… – герцог сокрушенно покачал головой, – Вы снова начали злиться. Что я опять сделал не так? Вы хотите, чтоб я совсем не говорил Вам ничего? Почему любое проявление моей заботы Вы воспринимаете столь нелюбезно? Я не собираюсь наказывать Вашего слугу, разбирайтесь с ним сами… только будьте добры в этом случае, не срывайте на мне раздражение оттого, что Вам столь тяжело с ним.
– Я и не срываю ничего на Вас, я лишь предупредила, что хочу сама решать свои проблемы, – герцогиня раздраженно повела плечами.
– Вот видите, Вы сами признали, что они у Вас есть, – герцог обхватил ее руками за плечи, – и Вы не хотите принимать мою помощь… Разве это христианское поведение супруги? Разве Вы не должны полагаться на мужа, а я не должен заботиться о Вас? Да, я был виноват перед Вами, не спорю… но Вы упорно не даете мне ни малейшего