Быть Живой всегда означало для меня быть Первой. Сколько себя помню, я с нестерпимым рвением стремилась преуспеть абсолютно во всем, бесконечно утверждаясь в собственном лидерстве.
Что ж в том особенного, спросите вы? Разве можно усмотреть в подобном стремлении что-либо удивительное для ранней юности? Ведь и большинство моих сверстников обладало такими же амбициями. Пансион, где протекали наши старшие школьные годы, являл собою заведение столь респектабельное, что иначе в нем просто было не выжить. Здесь обучались девушки и юноши из семей самых влиятельных богачей. Огромных размеров кампус с теннисными кортами и бассейнами. Великолепная парковая зона с лужайками, клумбами и прудами. Все утопало в сочной зелени, благоухало ароматами цветов и растений.
Жилой корпус представлял собой величественное серо-голубое здание с колоннами и высокими острыми башенками. Эта новехонькая постройка являлась вольной стилизацией под дворец времен Екатерины Великой. От грозной изысканности русской неоготики захватывало дух.
Свою комнату на последнем, самом привилегированном, четвертом этаже я делила с двумя подругами. Все трое мы были единственными у своих родителей. Как и большинство из нас.
Царство Маленьких Наследников!
Обитель, где избранные детки изначально равны друг другу. Тем головокружительнее была затея стать первой среди лучших. Пылкая, исполненная азарта, я действительно всегда оказывалась на шаг впереди. Это давалось мне настолько легко, что подчас становилось пресно. Наши строгие высококвалифицированные педагоги трепетали от одного звука моей фамилии. Они предпочитали умиляться проказам, а не отчитывать за них. Да и возможно ли отчитывать за какие-то шалости первую ученицу, гордость школы, любимицу директора? Стареющий, но еще не утративший лоска, он буквально боготворил меня. А я не упускала случая подразнить его легким флиртом.
Балованное дитя, играючи отбивающее ухажеров у самых обольстительных красавиц! Юные мажоры были у моих ног, без перебоя приглашали на свидания. Тем временем как отвергнутые ими дочки банкиров и дипломатов вместо того, чтобы возненавидеть удачливую соперницу, отчаянно добивались моей дружбы. Их симпатия ко мне была сильнее уязвленного самолюбия. Причиной тому, надо полагать, являлось всё то же неукротимое, вулканическое жизнелюбие. Именно оно сформировало мое мироощущение, наделив нрав и манеры беспощадной харизмой. Вот почему дружить со мной было не только престижно, но и по-настоящему интересно.
О, райские годы волшебного отрочества! Утро жизни! Веселые школьные вечеринки с почти безалкогольными коктейлями, спонтанные вылазки в ресторанчики близлежащих городков. Вопиющее великолепие пансионских интерьеров и сказочные красоты горного ландшафта. Залитые солнцем изумрудные луга и искрящаяся