– Генрих Львович, простите, но у Полянской начались схватки! Ее уже доставили в операционную, вот-вот родит…
– Дьявольщина!!! – вскричал профессор, вскакивая из-за стола. – Операция ведь назначена только через неделю!.. Вот уж кто самый настырный на свете! С ее-то здоровьем…
– В ее-то годы… – поддержала сестра.
– …вынашивать двойню! – завершил брат. – Ведь предлагал же ей прибегнуть к суррогатному материнству!
– Имея все возможности…
– Еще бы! Супруга нефтяного магната!
– Такая сложная беременность…
– Ох! Ну, будем молиться, чтобы все прошло благополучно…
Все трое – профессор, секретарша и медсестра – в тревожной спешке покинули кабинет.
Побелевшая как мел Инга на ватных ногах следовала за ними.
– Вчера добрых полчаса осматривал ее, беседовали, – разносились по коридору восклицания профессора. – Все было прекрасно…
– Нет, доктор, не все, – тихо проговорила Инга, глядя вслед удаляющимся силуэтам.
Сердце холодило дурное предчувствие.
На белом халате чернели брызги расплескавшегося кофе, к которому она так и не притронулась.
– Что стряслось? – обеспокоился Миша, будто нарочно дежуривший у приемной. – Не огорчайтесь, профессор обязательно примет вас позже…
– Нужно сменить халат, – машинально заметила она. Казалось, еще чуть-чуть, и молодая женщина грохнется в обморок.
– Инга Юрьевна, вы к себе? Давайте я провожу…
В кабинете он отпаивал ее крепким черным чаем. Она по-детски баловалась бельгийскими конфетками, надкусывая то одну, то другую. Она все еще пребывала в оцепенении.
– Господи, нужно же сообщить Полянскому, – наконец, спохватилась Инга.
– Вы хорошо знакомы с их семьей? – спросил Миша, как только она повесила трубку после короткого информативного звонка.
– Да. Уже много лет, – ответила Соколова. – Нина Даниловна и Владимир Валерьевич мне как родные. Их дочка… их покойная дочка Майя была моей лучшей подругой.
Лаборант понимающе кивнул. Ему было интересно все, о чем бы она ни рассказывала.
Порывшись в ящике стола, Инга извлекла фото в застекленной рамке. Две смеющиеся девчонки в дорогой школьной форме: синие пиджачки, галстуки в красно-белую полоску, юбки-шотландки. Обнявшись, они стояли на фоне, удивительно напоминающем Царицынский дворцово-парковый ансамбль. Неужто бывают такие школы?
– А вы совсем не изменились, – улыбнулся Миша.
Она улыбнулась в ответ. Она знала, что это вовсе не лесть. Спустя двенадцать лет у нее все та же стройная фигурка и точеный овал лица. Разве что густые лощеные волосы теперь уложены в более строгую прическу. Разве что взгляд умных карих глаз стал более твердым, жестким.
– А это она? Майя Полянская?
– Да, Миш.
– Тоже