– Ты… – Клод растерялся. Вдруг в его глазах блеснула искра понимания, – Ты один из пострадавших из-за него?
– Это была моя деревня! – отчаянно простонал я, – Моя…
– Кто-то упоминал, что из наших магов-новичков один – последний житель деревни, после уничтожения которой Сержа прозвали Кровавым… – Аркадий задумчиво почесал голову… – Постой… ты, что ли?!
Я сел на землю и повернулся к ним спиной. Подтянул колени, обхватил их руками. Холодно… до чего же холодно этой ночью…
Они долго молчали. Потом Клод вдруг сел рядом и попытался было приобнять меня за плечи. Я оттолкнул его. И отодвинулся. Говорить не хотелось… вспоминать не хотелось… но мысли ползли и ползли… и про пепелище… и про рыжего кота… и… про неё…
Я долго думал, можно ли считать это везеньем? То, что отец отправил меня с поручением к другу? Когда я вернулся, то от деревни осталось только пепелище… Так я выжил… я единственный выжил… Можно ли это считать везеньем?
И то, что я вернулся за ней… можно ли считать это везеньем? Или… нам было лучше никогда не встречаться?
– Арсений, ужинать иди, – мягко произнёс над моим ухом Клод.
– Иди ты… – проворчал я, вновь отодвигаясь от него.
Они в этот раз жевали громче, чавкали старательно, постоянно нахваливали пироги с яблочным повидлом. Видимо, пытались заставить меня отвлечься. Я повернулся спиной к ним и к новому костру. И стал попавшейся мелкой хвойной веткой ковырять землю у своих ног. Непроизвольно напел полузабытый мотив.
– День, когда казалось, будто сплю, в своих мечтах. Обычный день, и я не видел страх. В твоих глазах. Дитя войны, цветок луны, моя мечта… Я прав, вернувшись, или лучше мне… вовек не знать тебя? – задумчиво напел Аркадий. – Кстати, я никак не мог понять, что сложивший эту песню подразумевал под строчкой «день, когда я просто был живым»?
Мне вспомнилась бессонная ночь и бело-желтый лист бумаги, покрытий кляксами… Самая заляпанная часть листа, покрытая пятнами чернил и прозрачными кругами погрубевшей, ставшей ещё шершавее, бумаги. Я знал эту песню наизусть… Я помнил это самое страшное на вид четверостишие:
День, когда не знал,
кто ты, кто я…
И даже мой секрет раскрыв,
меня так просто приняла…
Мне жаль, что раньше не пришёл
я за тобой…
И я останусь навсегда
названный братец твой…
– Братец твой… – повторил я с горечью, – Навсегда… братец твой…
– О, тебе тоже нравится эта песня? – обрадовался Аркадий, – Правда, красивая? Такая пронзительная! Я обычно все эти сопливые песни не люблю, но тут пробрало…
– Кому-то сопливая песня. А кому-то – потерянная жизнь, – огрызнулся я.
– Думаешь, они расстались трагично? А мне казалось, просто рассорились – и огорчившийся влюблённый с тоски написал эти строки…
– Когда уже ты наконец заткнёшься? – сорвался я на