Люди-окурки.
Кому это мне, черт подери, писать, если всех так стремительно нанизывает на свои угловатые колесницы эта проклятая неосвастика? Кому, сука, писать? Одни вон говорят, что «никто не может сказать о проблемах страны в своих стихах (песнях), все сцут», притом что почти каждый из этих сборищ творцов, которым посмели на уроке труда не смастерить надлежащий творечник, «эту страну» хает и хает неустанно, причем в столь ненавистной им Киселевской манере, многократно превосходя столь якобы ненавистный ими дискурс.
«Якобы» – потому что нет ничего искреннего, даже ненависти, и уж тем более «протЭста», в их словах. Другие, такие хорошие и красивые, любят поговорить обратное, но лишь из какого-то очередного «бытового хайпа» (из которого рождается обоих лагерей конспирология, так-то). А есть и еще некоторые другие, но устал я писать о тех, кого на этих промозглых страницах вы еще не раз встретите.
В общем, сижу себе на стуле, жму уставшие клавиши клавиатуры ноутбука, окно открыто, и даже из него несется столь узнаваемый запах далеких горячих точек, где боль, кровь, смерть. Этот запах перебивает местную вонь – боли, крови, и смерти, но тщательно скрываемой оболочками как-то трепыхающихся тел.
Стык цивилизаций. Постмодернизм, мчится по какой-то древней реке, чьё имя давно уже все забыли, мчится-мчится, запряженный в птицу-шестерку, ибо ему только шестеркой и быть на побегушках у одной из загнутых колесниц неосвастики – мчится по этой реке, потому что по ней он скоро доберется до Черного моря. А там и до Рубикона рекой подать. Простите, рукой, конечно же.
К черту. Пойду опять поговорю с городом.
у церквей
О чем звенят колокола?
О чем они каждый день колоколют в расслабленном бреду?
Птицы-sms’ки несутся от одного купола к другому. Непрогрессивные вы мои, даже смски у вас долго отправляются… Гордые вы мои – не позволяете поместить себя в интернет, стойкими твердынями камней роете землю, а горячим зимним сиянием, в ответ слишком близкому солнцу, роете землю воздуха.
И правда, зачем вам в интернет. Зачем церкви в церковь?
И каждой мысли колокол поддакивает, каждому светлому воспоминанию тихо улыбается звонким движением губ, а каждому греху вторит раскалывающим голову грохотом. И запоют вдруг, запоют как: храм подпевает и, хотя старый, пытается качать как-то в такт головой, а церквушка маленькая танцует, подхваченная раскрестованным вечным русским ветром.
Но нет, и сегодня я не посещу вас, братья-храмы. И сегодня, до сих пор слишком слепит глаза купол; я все еще еретик, язычник, многобожец. Многобожец: краны да зеркала, СМИ да интернет, люди-сми, люди-интернет, люди-экраны, карма и таблетки сансары, стереотипы эмоций и наклейки лиц… солжет вам всяк, кто скажет, что он атеист. Свет безбожный не может быть атеистичен. Ко всем счастьям и сожалениям.
Потому и сегодня я миную