Тем временем вопреки моим предположениям, горожане на Лысой планете нюхнули веселья… Рёбра-высотки всколыхнул прилив лёгочного бриза; запахло летом, какого здесь никогда не знали. Чуть ли не каждый ощутил некую внутреннюю тягу к познанию собственной души, – которая, к слову, начала свою историю с неоново-песчаного побережья детства, – одымлённого призрачным флёром дымки испарений на светло-сизом небе, – под мягкие и тёплые брызги выныривающих из воды дельфинов.
Дух Ребёнка — Мединит (так его зовут), наконец встал на ноги и без опоры на рёбра, сделал свои первые, самостоятельные шаги. Рёбра же покорёжились, истончившись без своих бессменных наполнителей – гомункулов, и с них медленно начали сползать жидкие камни рабства.
Довременно спохватившиеся правоохранительные органы, со своими замшелыми резиновыми дубинками, – которым тоже оказалось не под силу противостоять потустороннему посылу, – повылезали из своих машин и моментально их сигареты, – все ещё удерживаемые в клешнях рук в готовности вновь быть просунутыми между зубов, тронувшихся гниением, – вдруг задымились ароматом дамского флирта. С запозданием уловив нотки пьяняще-вишнёвого вкуса и вспыхнув с затяжной медлительной серьёзностью недоразумения, они стали на глазах расцветать, сменяя свой гранитный оттенок кожи на оттенок мягко-персикового цвета, спускающийся ниже от лица. Сигареты попадали из рук, словно последнее любовное письмо, опущенное в почтовый отсек; точно последний жёлтый лист ноября. Их веки обмякли, а суровый взгляд отошёл – опустившись к растроганной душе; глаза с детским восторгом, все ещё пребывающие в стадии метанедоумения, захлопали удлинившимися и овлажнившимися крыльями ресниц. Ах, как же здесь прекрасно!..
Мне же снились дети в баночке ещё горячего вишнёвого варенья. О, этот сладкий аромат, пьянящий аромат, он воодушевил меня надеждой, что мой клуб ещё просуществует, — найдётся «наш» клиент! Может, коктейль в черепке, вовсе не коктейль – а варенье? А варенье любят все, без исключения! Детская карусель с детьми поскакала резвыми оборотами; кони ожили и осёдланные, пустились во все бега. Я тут же проснулся, с ужасом вспомнив, что забыл выключить плиту, подогревавшую Лысую планету! Не одно так д… Замешкавшись, я скорее схватил сито и слил содержимое планеты, процедив от осадка. Затем процеженное ароматное зелье я поставил стыть на окно, а осадок вылил на помойку — за дверь.
Та склянка, в которую я перелил содержимое, была прозрачна; глаза гомункулов, в зените переноса, были распахнуты во всеведенье; в них, наконец, читалось