Духовный вакуум окружал его. Гордость воспрещала ему примириться с Мариной, а никого, кто бы стал ему ближе ее и Инессы, он не нашел. Он много гулял в окрестностях своего района, по берегам неизвестной речки, но городская природа, изрытая котлованами под будущие дома, располосованная шоссейными дорогами, наводненная людьми, не приносила мира и облегчения душе. В нем зрела мысль уехать домой, в деревню к родителям, забыться там, утешиться, а может быть, даже остаться навсегда. В самом деле, какой из него горожанин? Городская жизнь угнетает его; сельское раздолье и вольный ветер – вот по чему он истосковался.
Как-то раз, когда он сидел в ванной и намыливался, зазвонил телефон и звонил так настойчиво, что, наспех сполоснув лицо, он вынужден был выскочить в коридор и снять трубку.
– Дядя Саша, почему ты так долго не отвечал? – капризно и без приветствия спросил молодой женский голос. – Я ведь чувствую, что ты дома.
– Вы куда звоните? – надменно спросил Сухонин, оторванный этим звонком от любимейшего взбадривающего занятия – мыться; ступням было холодно, по коридору от ванной тянулась цепочка мокрых следов.
– Как, разве это не квартира Чувакиных? – изумилась девушка.
– Да, но они на даче.
– А кто это говорит?
– Квартирант.
– Я посылала ему телеграмму. Почему он меня не встретил?
– Никакой телеграммы сюда не приносили. И вообще, что вам нужно – говорите: я оставлю им записку. Они позвонят – я передам.
– Почему вы так грубо со мной разговариваете? – девушка сочла нужным обидеться на неприязненный тон. – Что за наглость! Вы забрались в чужой дом и…
– Нет, это вы грубо со мной разговариваете! Никуда я не забирался – заплатил свои законные деньги и снял