– А ты проверь.
Правый волк не столько вскочил, сколько перетёк в боевую стойку, принимая вызов. Средний и левый, не произнёсший за всю эту чудную беседу ни слова, поднялись и отошли в сторонку, освобождая место. На несколько мгновений всё замерло, как на фотоснимке. А потом правый волк напружинился, вздыбив шерсть на загривке – и серой тенью, молниеносным прыжком покрыв разделявшее их расстояние, обрушился на человека…
…Утром, ещё до свету, собравшиеся на облаву деревенские обнаружили перепаханный, словно взрывом снаряда, двор Ерофея. И валявшегося посреди него дохлого волка, с разорванной до самого позвоночника глоткой. Всё вокруг было залито уже замёрзшей кровью, но тела лесника нигде найти не смогли. На бабку Февронью старались не смотреть, помня, что Ерофей был для неё пусть приёмным, но всё-таки сыном. А если бы посмотрели, то увидели бы в её глазах не горе от потери близкого человека, а – радость, вспыхнувшую в них после того, как она осмотрела мёртвую зверюгу. И убедилась, что все четыре лапы у волка целы.
Облава по понятным причинам в тот день не состоялась. А назавтра выяснилось, что надобность в ней и вовсе отпала: из соседней деревни сообщили, что видели большую стаю волков, уходившую из наших лесов на север. Вёл эту стаю огромный зверь, скакавший на трёх лапах. И с совершенно человеческими глазами.
Упырь
Случилось это в году 1954-ом. Наша деревня околицей выходила аккурат на старый лес, про который говорили, что населён он нечистью. Правда, слово «нечисть» употребляли совсем не в ругательном смысле, а скорее по привычке. Ведь в самом деле, не называть же тех странных лесных обитателей, что порой показывались на глаза местным, такими же странными и давно вышедшими из употребления именами, как зыбочник, полянник, ендарь, шишига, бродница, полунница, лобаста? Язык поломаешь, пока всех соберёшь да запомнишь. Да и кого как называть, неизвестно, ведь она, нечисть эта, привычки представляться не имела – нечисть, она и есть нечисть. Что с неё взять-то?
Соседями мы были всегда – иногда добрыми, иногда не очень. Главное в таком соседстве – не мозолить этой самой нечисти глаза, не раздражать её и не лезть к ней без веской на то причины. Тогда и она не станет доставать тебя мелкими пакостями и изводить пакостями побольше. В общем, жить можно, если осторожно.
Как только наши деревенские это поняли – давно это было, лет пятьсот назад, никак не меньше, а бабушка моя Пелагея Макаровна, пусть земля ей будет пухом, трепалась, что и все три тысячи лет прошло с тех пор, как люди обосновались в этих местах… Так вот, как только деревенские поняли, с кем свела их судьба, а главное – как с этим