Вот что у нас хорошо получалось, так это перекуры, спасибо компании «Филипп Моррис» и лично её покойному президенту. Ведь как всё продумали ребята, может именно на такой случай. Каждую пачечку в целлофан укладывали, десять пачечек в блок, и его тоже сверху целлофанчиком. Да этот блок может хоть год в воде пролежать, а раскроешь пачку – внутри сухо. Я хоть и некурящий, а невольно порадовался такой заботе о своих товарищах.
Неподалёку хлопотали женщины. У нас возникла проблема с хлебом. Поскольку, в отличие от сигарет, он частенько продавался незапакованным, мы обнаружили в городе всего несколько сот запечатанных в пленку буханок. И беда не в том, что остальной хлеб побывал в соленой воде – с этим еще можно было как-то мириться. Он почти весь покрылся мерзкой на вид плесенью, которой было наплевать, пресная вода или соленая – лишь бы влага. Зато мы привезли довольно много муки, и вот теперь женщины в первобытных условиях, на костре с непредсказуемым пламенем делали героические попытки состряпать какое-то подобие лепешек. И, несмотря на то, что сковородки мгновенно покрылись копотью, а сверху летел пепел, им это удавалось. А чуть дальше в нескольких котлах варился суп, и его запах, время от времени доносившийся до нас, заставлял исходить пищеварительным соком наши отвыкшие от горячей еды желудки.
За последнее время большинство из нас утратило хорошие манеры и почти каждый норовил всеми доступными средствами заполучить лишнюю порцию супа. Женщинам пришлось отгонять нас чуть ли не черпаками. Лучше всего это, разумеется, получалось у Авдотьи.
– Консервы лопайте. А то мужики из города вернутся – чем их кормить? – кричала она, неуловимым движением вырывая миску из рук очередного халявщика, а ему самому небрежным толчком давая испытать прелесть свободного полёта.
И только с бугаём, подосланным Тихоном, Авдотья ничего не смогла поделать. Хоть и чемпионка, но женщина. А этот рядовой качок, зато мужик. Бугай сам очень ловко подтолкнул Авдотью к котлу и беззлобно скомандовал:
– Не ори! Наливай давай.
После обеда фронт работ уменьшился до трех ям. При этом наш главный строитель попытался сам себя утешить:
– Ничего, завтра наверстаем.
– Да ты что, издеваешься! – тут же понеслось со всех сторон. – Представляешь, как завтра с непривычки всё тело будет болеть?
– Поболит и перестанет. А поторапливаться надо. Вы ж не медведи, зиму в берлоге не просидите, – философски ответил начальник.
Он собрал иностранцев, больше всего пострадавших от лопаты, и хотел отправить их в лес за брёвнами, но тут появились машины из города. Участники поездки, слегка навеселе, устремились к обеденному столу, предоставив нам разбираться с их трофеями. Мы, не сговариваясь, бросились к машинам.