Что грустить уже проблема —
Жизнь проносится в галоп.
Отграничились все страны,
И мелькают города.
Воевать не перестали,
Вновь везде идет война.
Вновь кого-то убивают,
Вновь и слезы, кровь и пот,
Ни конца здесь нет, ни краю…
Смерть проносится в галоп.
«Не в поле, не в море…»
Не в поле, не в море,
Не в белую стынь
Уносят невзгоды
Неправды полынь.
На сердце назреет,
Как спелая ржа,
Могилой повеет
Печаль и тоска.
Заплещется море
Забытых обид,
Навалится горе,
Как тяжкий гранит,
И выход затерян —
Молчат звонари…
Но крайность предела
Почуют они,
И зыком набата
Воскреснет в душе
Надежда из праха,
Как Феникс в огне…
Нет-нет, не порвется
Последняя нить —
Душа отречется
От старых обид.
«Я рядом стою, говорю, говорю…»
Я рядом стою, говорю, говорю.
Слова – словно алая кровь на снегу.
Душою и сердцем давно не горю,
И кажется мне, что кричу в пустоту.
«Ты черным криком словно обеляла…»
Ты черным криком словно обеляла,
Душа разрезалась певучей немотой…
Ты уходила долго и упрямо,
Упрямо как была моей звездой.
«Слезинки скупые за божью росу…»
Слезинки скупые за божью росу
Я принял при встрече с тобою.
Но то не роса была – капли дождя
Разрезали щеки надвое.
«…А львица светская прикинулась щенком…»
…А львица светская прикинулась щенком,
Она ласкалась, невпопад шептала,
Клялась в любви и сердце предлагала,
Но сердце львицы, накрахмаленное злом.
«Одни ушли, и в сердце темной полосой…»
Одни ушли, и в сердце темной полосой
Их путь отмечен был навязчивой тоской.
Я истреблял в себе желанья,
И дух подлечивался долгим расставаньем.
Если б
Ах, если б знать, как трудно жить!
Как тошно глупость говорить,
И слышать умных разговоры,
И зреть обманчивые взоры.
Ах, если б знать, как больно слыть
Нахалом, жаждущим вкусить,
И насладиться не любовью,
Лишь крохами – ее подобью.
И знать бы, что в холодный дождь
Пронзит тебя сухая дрожь.
И ты, как жалкая подранка,
И жизнь кружится хулиганкой.
Ах, если б знать, где берег крут,
И не спасет надежный круг,
И за соломинку хвататься —
Перед собою унижаться.
И бред