Спугнул змейку и рыбок. Через какое-то время все повторилось. Так, наверное, просидел с час или больше. Странное дело, мне нравилось здесь сидеть. Захватывал покой и тишина. «Совсем, как в горах» – подумал я, и воспоминания о доме нахлынули на меня. Просидел у лотосов до самого ужина. На душе стало легко. С мыслью, что надо как-то определяться, поднялся и пошел в дом.
В зале слуга накрывал стол. Мы поприветствовали друг друга. Поднялся к себе. Из-за двери мистера Беста слышались попискивания машины и стук клавишей. Сходил в ванную, умылся. Потом постучал в дверь врача, открыл ее и сказал:
– Пора спускаться, без пяти семь.
– Сейчас, – сказал Бест.
…За столом командовал Баба Махмад. Сита сидела по правую руку от отца, я рядом с ней, а мистер Бест напротив нас. На столе среди множества блюд и закусок стояло небольшое ведерко со льдом. Изо льда торчали два горлышка бутылок. В одной было шампанское, в другой – португальский портвейн «Порто». По знаку хозяина слуга раскупорил шампанское и разлил вино по бокалам. Сите, к моему удивлению, он тоже налил. Тем временем хозяин поднял свой бокал и сказал:
– За гостей, добро пожаловать в наш дом.
Я поднял свой бокал и осушил его до дна. Мистер и Сита отпили по половине. У господина Махмада уже стоял пустой бокал. Слуга тут же долил в бокалы Ситы и мистера Беста шампанское и поставил бутылку на стол. Взял бутылку «Порто», раскупорил ее, поставил нам с хозяином чистые бокалы и налил в них искристо-бордовый портвейн.
– Шампанское – хороший, торжественный напиток, – сказал Баба Махмад. – Но от него пучит живот, во всяком случае у меня.
На первое слуга из супницы стал разливать чечевичный суп с курятиной. Господин Баба Махмад сразу же попробовал его и кивнул повару, мол, сойдет. Я тоже попробовал, и Мистер сделал мне бровями мину, мол, этого нельзя делать. Надо сказать, что он и в строгости был хорош. Темно-рыжая борода делала его немного старше. Отросшие волнистые волосы достигали плеч. Черные глаза смотрели внимательно, не пропуская ничего, а улыбка делала его лицо, действительно, обаятельным. Я чувствовал гордость за него, что он наш человек.
Выпили «за цветник и бассейн».
– Как ты сказал, тебя зовут? – спросил Баба Махмад, обращаясь ко мне.
– Я не говорил, что меня как-то зовут.
– Не валяй дурака…
– Вафо Назар, господин Махмад. Я из Кабула.
– В Афганистане приходилось есть такое?
– Конечно. Как видите, мы до сих пор живые…
– Я