Вдоль реки проносятся люди, похожие на деревья, влекомые бурей. Словно листья, осыпаются фразы: «Привет», «Пока», «Люблю»…
Над рекой – снова город. Я не заметил, как возвратился.
***
Опали последние листья. Земля покрылась первым снегом. О, я не утратил способности чувствовать запахи – как же пахнут земля, снег и воздух! От лёгкой измороси стало влажным пальто.
Не нужно уже спешить – достаточно лишь подумать. Подумалось, что не важно, пустует ли кресло.
– А я вот всё думаю, – сказал шеф, – зачем тебе это?
– Да чтобы священник нашёл свой храм! – сказал я с улыбкой.
В этот раз шеф не взглянул на меня как на идиота, а, призадумавшись, неожиданно произнёс:
– Зачем храм, если нет могилы? Где нет меня, там нет ничего.
Вспомнились слова священника:
«Нет ничего».
И это после того, как я показал ему кресло. Подумалось:
«Да! Но ведь и я не увидел храм».
После встречи с шефом несколько дней не выходил из дома. В голове было так пусто, что не вспомнил даже о кресле. До того, что чуть не позвал Зинаиду. И понимал, что ещё немного, и она придёт сама. Однако отвлёкся и снова очутился в конторе.
На этот раз шеф заявил, что всё знает и спрашивать больше не будет, но всё равно спрашивал, пока я не понял, что спрашивает о Зинаиде. Когда же я перестал про неё вспоминать, то сразу прекратились расспросы. С тех пор почти не думал и о конторе.
И о доме не думал, так как всецело предался работе. Полгода вообще провёл как в угаре. Помню лишь, что лежал у ограды. Пальто на мне истрепалось. Я кричал, но не слышал собственного голоса. Мои крики заглушала звенящая тишина. И словно обволакивала, когда замерзал, и успокаивала, когда подступало отчаяние. Помню, всё всматривался в лица прохожих, но их одежды слепили глаза. Всё же порой улавливал на лицах гримасы. Через тишину доносились знакомые звуки. Понимая их значение, всякий раз удивлялся, недоумевая, почему морщатся они, а не я, и отчего у этих нарядных людей такой запах. Как-то среди них узнал священника, несмотря на то, что он был прозрачным. Посмотрев сквозь него и увидев церковь, заорал во всю глотку – так хотелось, чтоб он увидел. Но он не обернулся и, влившись в авто, растворился с ним в воздухе. Помню, как стало жаль его. Как перестала петь тишина. Потом меня засыпали мёрзлой землей. Мужики с лопатой на двоих были сильно расслаблены – едва присыпали и разбрелись. Затем я очнулся дома.
***
С тех пор везде, где бы ни находился, всегда видел церковь. И, чтобы не думать о ней, отворачивался, всякий раз вспоминая слова шефа о могиле. Церковь не исчезала, и я решил, что она нужна священнику. Невольно думая о могиле, порой оказывался у ограды. Однажды, просочившись сквозь неё, захотел войти и, не обнаружив дверей, не смог пройти через стену – дома и в конторе мне уже давно не нужны были стены. Я спрашивал у находившихся там, но никто меня не услышал. А захотев уйти, не смог ни о чём подумать – все мысли прикованы были к стене. И просто