Дзынь!
– Нет, мой!
– Я не могу! Я больше так не могу! Я люблю стаканчики, но я не могу больше с ними! Выпустите меня отсюда!
У нее ужасно звенело в ушах. Она разбивалась на мелкие острые кусочки. Ломтики горного стекла, в которых отражалась радуга. И они тоже звенели и рассыпались.
Хруст битого хрусталя под ногами.
И тишина.
– Вы где?
– Мы здесь.
– А что вы делаете?
– Мы стоим. Просто стоим. Мы очень хотим, чтобы ты не звенела. Это очень тревожно – слушать твой звон.
– Значит, это мой звон? Не ваш? Тогда я совсем ничего не понимаю. Тогда как же быть? Просто перестать звенеть самой? Это мой звон…
Но стаканчики уже не слышали ее. Они весело искрились в цветах радуги.
– Они прекрасно себя чувствуют и без меня. И не нуждаются в том, чтобы я постоянно рисовала им радугу. А просто не хотят раздраженного звона. Но разве я не должна все время с ними быть? Как находиться рядом, но при этом не разбиться? Ведь только одна я могу сохранить свою целостность, сущность. Только в одиночестве я целая.
Но быть в одиночестве… Без сервиза… Просто вазой. Всегда?
Тогда я тоже разобьюсь!
От горя!
Лучик солнышка осветил хрупкую вазу. Он попал в самое горлышко! И оказался внутри. Она наполнилась светом и хорошим настроением. Вдруг почувствовала в себе тепло, уют и комфорт. Стало очень приятно.
Разнежилась, размечталась. Теперь спокойно, сладко. От внутреннего света.
Скрылось солнышко, настал вечер. Лучик пропал. А ваза все светилась. Стаканчики чувствовали ее тепло и нежились рядом. Она не теряла свою целостность и будто не боялась разбиться. Потому что научилась быть снаружи и внутри.
Героиня была теперь со всеми и с собой. Это очень важно – присутствовать во внешнем мире, но при этом не терять себя. И тогда получится не разбиваться.
И не надо больше разлетаться на мелкие кусочки, чтобы быть с другими. Беречь свои стенки возможно не только в одиночестве. Ведь когда собственное пространство сохраняется, бережется, тогда и не разобьет вазу никто.
Попрошайка
Посреди леса был заяц.
Хмурый. Серый. Зеленый заяц.
Его нос ходил по ветру, шевелился – чего-то искал. В общем, настроение было. Хорошее. Пора выходить.
Он взял свое общество и пошел к другим. Чтобы предложить это общество. Потому что ничего другого предложить не мог. Да и не спрашивали у него ничего. Ни этого, ни другого. Но он все равно предлагал. И очень просил.
Сначала отдавал, потом просил. Потом наоборот. Сначала просил, потом отдавал. Но ничего не получал.
– Зачем ты это делаешь, – спросил его однажды еж.
– Мне так интереснее. Представляешь, когда общества переплетаются, они становятся новым миром – неизведанным, приятным. В нем очень