Сангре с подозрением покосился на друга – не прикалывается ли. Вроде не похоже, на полном серьезе. А коль так, то…
– Не боись, – выпалил он. – В этом я тебя с нею запросто уравняю. Ну и с собой заодно. Или нет: поставлю гораздо выше.
– Каким образом? Де Колгейтом меня наречешь или Аквафрешем?
– Последнее звучит ничего, – одобрил Петр. – А в переводе?
– Что-то типа свежей воды.
– Улан Свежая вода… Звучит почти как Чингачгук Большой змей, – Сангре скривился. – Не пойдет. Для твоего якутского племени мы изобретем нечто иное, позабористее, и потянем ниточку твоего рода от… брата Будды. А что, круто, родня бога. Ладно, сейчас недосуг, опосля твою гинекологию состряпаем, а пока делай загадочное лицо и говори, что твои фамилия и происхождение слишком известны и ты вынужден хранить это в секрете. Между прочим, временная загадочность тебе пойдет на пользу, окружит эдаким туманным ореолом тайны, притягивающим любопытных, каковыми являются все женщины без исключения. Так что дерзай, дружище Руслан, и Людмила-Изабелла непременно падет в твои объятия, – бодро заверил он друга.
Улан благодарно улыбнулся ему, но улыбка оказалась мимолетной.
– А внешность тоже уравняешь со своей? – горько осведомился он. – Нет уж, как любил говорить мой отец, рожденный луком никогда не станет розой, а если попытается, то будет выглядеть так смешно… – и он, не договорив, грустно махнул рукой, добавив, что коль проводить аналогию пушкинской сказки, то Русланом впору зваться самому Петру, а ему уготована судьба Ратмира.
– Да лишь бы не друг степей тунгус, в смысле Рогдай, – отмахнулся Сангре. – Хотя я бы на твоем месте не спешил расстраиваться заранее. Как говорят у нас в Одессе за любовь, её дорога столь непостижима, что в сравнении с нею путь гадюки прям аки полет стрелы. Напомню: раньше ты всегда добивался успеха у девушек благодаря заумным беседам, вот и действуй по стандарту.
– Какое там! – отмахнулся Улан, пожаловавшись: – Я и рот-то открыть боюсь – вдруг что-то не то ляпну. Представляешь, ни один комплимент на ум не приходит. Кстати, – оживился он, – А как будет по-испански «до завтра»?
Сангре удивленно посмотрел на Улана, но перевел.
– А «доброе утро»? – не отставал его друг.
– Да зачем оно тебе?! – не выдержав, взорвался после пятого по счету вопроса Петр.
– Ну-у, – замялся Улан, но Сангре успел догадаться сам.
– А ведь у тебя и впрямь мозги от любовной горячки закипели, – сокрушенно вздохнул он.
– Почему?
– Да потому что работай они нормально, ты бы ко мне с этим никогда не подошел. Балда, это ж ты у нее об этом должен спрашивать, чтоб таким макаром угрохать одним выстрелом сразу трех зайцев: во первых, под предлогом обучения испанскому быть с нею рядом, во-вторых через неделю благодаря своему полиглотству ты запросто сможешь трепаться с нею на ее родном языке, тем самым удивив ее одним из своих многочисленных талантов, а в-третьих, касаемо самого большого