Уже в садике я звоню его матери.
– Какой ужас, – говорит она. – Я позвоню мужу, он сможет приехать быстрее, чем я.
Она звонит ему, а он – мне. Два раза. Сначала подтверждает, что уже скоро выедет с работы, вот только совещание закончится…
Во время второго звонка он интересуется, как там Фредрик. А Фредрику уже чуть лучше, он перестал задыхаться и почти не корчится от боли в животе. Я неосторожно сообщаю об этом его отцу.
– Так мне можно не ехать? – обрадованно спрашивает он. – Раз всё прошло, значит, ничего серьезного, да же? Ничего заразного, не кишечный грипп какой-нибудь. Это он, наверное, просто домой хочет.
– Да, хочет, – соглашаюсь я. – Но живот у него болит по-настоящему, даже если из-за стресса. Пусть побудет сегодня дома, вреда от этого точно не будет.
К счастью, он не спорит. И мне не приходится сообщать Фредрику, что его передумали забирать.
– Я не хочу быть в садике, – мрачно говорит Фредрик.
Он забился в дальний угол деревянного автобуса, едва отец ушел, и так и сидит там.
Я пытаюсь было заявить привычно, что маме с папой надо работать, но Фредрик протестует:
– Мама не работает! Она с Малкольмом у бабушки с дедушкой…
– Ну…
Увы, я не могу скрыть свое замешательство. Фредрик видит, что мне эта ситуация кажется странной. Но я все же пытаюсь найти объяснение. И вслух говорю, что мама, наверное, и с Фредриком куда-нибудь поедет. Без Малкольма. Потом как-нибудь.
Вообще-то не стоило бы мне этого говорить. Вдруг я ошибаюсь? Вдруг такая роскошь позволена только Малкольму? У Фредрика же нет особых потребностей, он же нормальный…
Но я всё же говорю.
– Я хочу домой, – говорит Фредрик.
– Да? А я лично рад, что ты не дома, а здесь, с нами. Без тебя было бы скучно.
– Я все равно хочу домой, – повторяет Фредрик.
– Но папа же на работе, – возражаю я. – Ты хотел бы быть дома один?
– Папа не на работе! – почти кричит Фредрик, поражаясь моей тупости. – Он дома…
– То есть он сегодня работает дома, – поспешно говорю я. – Ну, в этом тоже интересного мало… В садике веселее.
Ровно в четыре, когда отец забирает Фредрика домой, я слишком прямо и бестактно заявляю ему, что Фредрик огорчен сложившейся ситуацией. И что придется им придумать что-нибудь в качестве компенсации.
Кикки меня за это ругает. Оказывается, мы не имеем права требовать от родителей конкретных действий.
– Что грустишь? – спрашиваю я.
Фредрик молчит, потом бормочет что-то невнятное.
– Что? – переспрашиваю я.
– Я сломал раковину.
– Какую?
– В туалете.
– Как так?
– Я на нее опирался руками, а так делать нельзя. И она теперь сломалась.
– Да