Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.. П. В. Ильин

подлежал ответственности по пункту «бунт» за «полное знание умысла, но без всякого действия», по роду преступления «мятеж воинский» – за «знание о предстоящем мятеже без действия и без полного сведения о сокровенной его цели», либо за «знание о приуготовлениях к мятежу со сведением о сокровенной цели». Это в целом соответствовало виновности осужденных по VIII–X разрядам. Относительно полковника А. Н. Тулубьева следствие располагало показаниями (прежде всего, Розена), обвинявшими его по пункту «мятеж воинский» в том, что он знал о готовящемся выступлении. Тулубьев подозревался также в осведомленности о цели выступления и в согласии присоединить к восставшим подчиненный ему батальон. Сам он решительно отрицал эти показания. Однако, учитывая случай Ф. П. Шаховского, обвинительные показания могли стать основанием для предания Тулубьева суду и приговора по IX–X разрядам.

      Участники заговора, подготовленного тайным обществом, освобожденные от ответственности, обвинялись в основном по пункту «мятеж воинский», поскольку знали и не донесли правительству о готовящемся выступлении. Наиболее серьезное обвинение могло быть выдвинуто против прощенных императором офицеров Конной артиллерии А. Г. Вилламова, К. Д. Лукина и А. И. Гагарина. Они оказывались виновными в личном участии в мятеже. Формулировка «состава преступления» по пункту «мятеж воинский» могла звучать как «личное действие в мятеже с возбуждением нижних чинов или возбуждение без личного действия» (без знания «сокровенной цели»). Надо отметить, что это, строго говоря, соответствовало степени виновности преданных суду и осужденных по IX–XI разрядам. Кроме того, показания говорили в пользу того, что эти офицеры знали о готовящемся выступлении (хотя, согласно полученным показаниям, о политической цели представления не имели). В случае подтверждения этих показаний виновность конноартиллеристов, при последовательном применении принятой системы обвинений, соответствовала виновности осужденных по IX разряду[289].

      Офицеры Гвардейского экипажа Д. Н. Лермантов, П. Ф. Миллер, А. Р. Цебриков до последних дней расследования рассматривались как подлежащие наказанию, не случайно их судьба решилась вместе с наказанными без суда. Против них имелись данные о непосредственном участии в мятеже. Сведения о знании ими политической цели заговора на следствии не фигурировали. В силу этого офицерам грозило обвинение по пункту «мятеж воинский» («личное действие без возбуждения нижних чинов… без полного знания о сокровенной цели»). Обвиняемые с такой степенью вины предавались суду только в том случае, если им предъявлялись обвинения по другим родам преступлений. Без этого, очевидно, им следовало административное наказание. То же можно отнести к Н. А. Колончакову.

      Освобожденные от наказания офицеры Московского полка А. А. Бекетов, А. А. Корнилов, А. С. Кушелев и П. И. Цицианов, по собранным данным, могли быть обвинены в «знании о предстоящем мятеже без личного действия и без полного