Все указанные Бурцовым члены (кроме А. Ф. Воейкова и безымянного офицера-егеря) были названы «отставшими» от тайных обществ, а участникам поздних обществ они оказались вовсе неизвестными. В ряде случаев отношения указанных лиц с «ныне существующим» обществом остались не до конца ясными. Причем итоговый свод содержал, как правило, более «благоприятную» информацию для вновь показанных лиц, по сравнению с оригинальными показаниями. Так, в отношении А.А. Скалона Пущин свидетельствовал: «кажется, отстал» – в своде же это свидетельство Пущина передавалось категорично: Скалон «отстал». Оболенский показал о П. П. Каверине, что он «есть член нашего общества» (т. е. существующего Северного общества. – П. И.), при этом отговариваясь незнанием насчет того, «отстал» он или нет; в своде же фиксировалось: «был в Петербургском обществе, но неизвестно, отстал ли или нет». Оболенский показал в отношении Д. А. Давыдова, что он «был, кажется, в связи с прежним обществом (Союзом благоденствия. – П. И.) …но был ли членом оного… неизвестно»; в своде же не совсем точно утверждалось, что Оболенский не знает о принадлежности Давыдова к Союзу благоденствия[234].
Свод, составленный по ответам «главных», по мнению следствия, участников тайных обществ, был заслушан 31 января на заседании Комитета; его решили представить на усмотрение императору[235]. На следующем заседании 1 февраля были оглашены высочайшие резолюции по данному вопросу, смысл которых состоял в одном: представленных в своде лиц «оставить без внимания», «пока новых на них показаний не будет», иначе говоря – пока не обнаружатся новые сведения об их участии в тайном обществе[236]. В итоге все указанные Бурцевым участники тайных обществ были признаны «давно отставшими» членами Союза благоденствия, кроме офицеров 2-й армии Чумпалова и Сурнина, которые неожиданно назывались принадлежащими к «ныне существующему» обществу, со ссылкой на показания Пестеля. Однако и по ним решение об аресте не было принято: очевидно, Комитет признал показание Пестеля недостаточным[237].
Таким образом, первое упоминание списка «отставших» участников Союза благоденствия и других ранних тайных обществ содержится в журнале Следственного комитета за 17 января. Список был составлен первоначально на основе показаний Бурцова и А. Н. Муравьева. И хотя в отношении подавляющего большинства были получены показания, подтверждающие их участие в тайном обществе, решение о привлечении их к расследованию, с одобрения императора, не принималось[238].
С этого времени следствие начало выяснять главный для себя вопрос: участвовали ли впервые названные, состоявшие в Союзе благоденствия лица в последующей деятельности тайных обществ в 1822–1825 гг., в заговорах и политических планах? В то же время обращение к ведущим (по терминологии следствия, «главным») участникам поздних тайных обществ одновременно лишало расследование точных данных о действительной