– Хочешь что-нибудь съесть? – спрашиваю я.
– Только тебя.
Я смеюсь:
– Какая банальность.
– Я знаю. – Он смотрит на плиту. – Пахнет вкусно. Что это?
– Цыпленок в ветчине под сливочновинным соусом.
У него отваливается челюсть.
– Звучит потрясающе!
– Это очень просто, – улыбаюсь я. – По маминому рецепту.
– Ну хорошо, возможно, я все же немного проголодался.
Когда мы садимся за стол, на улице еще светло и светит солнце, но я все равно зажигаю пару свечей.
– Когда вернутся твои родители?
– Обещали не раньше одиннадцати.
– Очень мило с их стороны. Мне даже неудобно.
– Надеюсь, не настолько, чтобы меня не трогать?
Он улыбается:
– Нет.
– Тогда ешь быстрее, и пойдем наверх.
В постели с ним совсем по-другому. Чувствовать его голое тело собственной кожей – высшее блаженство. Пару раз мимо дома проезжают машины, и мы оба вскакиваем, испугавшись, что родители вернулись пораньше, но остальную часть времени я не думаю ни о чем, кроме Джо.
– Если бы ты поехал со мной в Кембридж, мы бы занимались этим каждый день, – мурлыкаю я позже.
– Всего раз в день?
– Этого я не говорила.
Он смеется. Я залезаю на него сверху и изучающе рассматриваю. Мы оба еще разгоряченные и потные с прошлого раза.
– Еще? – спрашивает он с легким беспокойством.
Я хихикаю.
– Нет, не волнуйся. Два раза вполне достаточно. На сейчас, – добавляю я.
Я целую его в губы. Он смотрит на потолок.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.
– Девять дней.
Девять дней до моего отъезда.
Моя улыбка исчезает.
– Поверить не могу, что мы знакомы всего лишь месяц.
Он кивает и смотрит мне в глаза:
– Кажется, гораздо дольше.
– Всю жизнь.
– Еще нет.
Во мне бурлит радость.
– Еще нет?
– Я так люблю тебя. Представить не могу, что смогу полюбить так кого-то еще, – серьезно говорит он.
– Я тоже.
Наши поцелуи становятся все более страстными, и я чувствую, как он твердеет.
– Еще раз? – спрашиваю я.
– Только если ты хочешь. Не хочу причинять тебе боль.
– Мне не больно, – шепчу я.
Во всяком случае, не в этом смысле.
После последнего раза я плачу. Он был почему-то более проникновенным, словно мы понимали, что наше время заканчивается.
В одиннадцатом часу Джо готов уходить. Никто из нас не хочет сталкиваться с моими родителями – мы и так каждый день со стуком падаем с небес на землю, а сегодня вечером этого совсем не хочется. Он был слишком особенным.
– Я провожу тебя до калитки, – говорю