– А именно?
– Его сделали переводчиком, так как он кроме латинского и греческого знает также готский и гуннский языки. У него способность к филологии, кроме того, природа одарила Вигилия замечательной изворотливостью, а он развил в себе это качество до совершенства. Теперь этот человек без запинки врет по крайней мере на шести языках. Отчасти по собственной охоте, отчасти по внушению Хризафиоса.
– Итак, Вигилий нечаянно проболтался об участии Эдико в переговорах. Когда же я стал отказываться от предложенной поездки и спросил, как он смеет принуждать меня к ней, негодяй воскликнул, пожимая плечами: «Неужели ты думаешь, что я сам избрал тебя своим спутником – ради собственного удовольствия? Тебя назначили по настоянию Эдико». – «Ведь он меня вовсе не знает», – возразил я. Вигилий ответил: «Разумеется, но он потребовал, чтобы самый почтенный из всех византийских сенаторов последовал за ним ко двору царя гуннов».
– И на тебя указали, как на самого почтенного человека в столице, – досказал Приск.
– И еще одно: в противном случае, – так сказал Вигилий, – Эдико не взял бы на себя ответственность за столь опасное поручение.
Ритор с сомнением покачал головой.
– Вероятно, Вигилий все врет, – хмуро сказал он.
– Я сам так думал и высказал свою мысль посланнику Аттилы, когда нам удалось остаться с глазу на глаз. Ведь он не гунн, а германец, да и человек недюжинный.
Приск кивнул головой в знак согласия.
– Однако и непроницаемый, – прибавил он.
– Оказалось, что Вигилий на этот раз не соврал. Аттила действительно потребовал посланника сенаторского ранга. Я спросил у Эдико прямо: «Ты выбрал меня за мою правдивость?» – «Это ты узнаешь, когда придет время!» – ответил германец.
– Совершенно верно: когда придет время! – повторил позади друзей чей-то сильный голос.
Они с удивлением обернулись и увидели перед собой Эдико.
– Вы скоро узнаете все и поймете причину моих действий. А до тех пор будьте осторожнее, когда вздумаете секретничать, – предупредил он. – Опасайтесь не меня… а других.
Германец повернулся и пошел вниз, к подножию холма, навстречу поднимающимся повозкам. Там же стояла его лошадь, поджидая своего господина.
Вскоре он медленно проехал мимо полуоткрытых носилок.
– Эдико, Эдико! – послышался оттуда шепот. – Ах, эта проклятая боль в бедре! Как досадно, что она мешает мне сесть на коня, и я принужден оставаться в этом дурацком ящике! Мне необходимо переговорить с тобой еще о многом. Пожалуйста, дай мне сказать тебе хоть одно слово!
– Молчи, неосторожный! – отвечал Эдико, не останавливаясь. – Оба твои спутника и без того смотрят на меня подозрительно. Неужели ты хочешь погубить нас обоих еще до исполнения великого плана?
Медленно наступали сумерки после долгого летнего дня. Путешественники не успели еще дойти до брода через Дриссу – незначительного притока Тиссы, где они