Зверь Бэрронса всегда на поверхности. Иногда мне кажется, что однажды он не просто превратится, а убежит и никогда больше не станет человеком. Отправится жить в чистой форме, которая ему ближе, или в какой-то другой мир, в шкуре, которую намного труднее убить и в которой ему самому легче жить.
Его темные глаза сверкнули. Черт. Я не знал, что найду. В мире еще осталось кое-что из того, что может тебя убить. Бесит.
Ага, значит, он учитывал вероятность того, что Дэни придет за мной с моим же собственным копьем. Черт. Не знала, вернешься ли ты. Я всегда быстро огрызалась. Бесит.
Он улыбнулся, но улыбка быстро исчезла. Его губы сжались, рот принял очертания, которые я очень хорошо знала. Он думал о том, что хотел бы сделать со мной этим ртом. И уж точно не говорить. Бэрронс не тратит времени на суету. Кто-то другой мог бы сказать: «Надо же, как ты снова стала видимой?» Или: «Какого черта случилось с моим книжным магазином?» Или: «Кто это сделал? Ты в порядке?»
Но не он. Он осмотрел меня, убедился, что я цела, и перешел к тому, что действительно имело значение.
Ко мне. Голой.
Он разделся.
Он сдернул рубашку, и мышцы на его плечах заиграли. Он рывками сбросил ботинки, рванул пояс штанов и позволил им упасть, я тяжело сглотнула. Бэрронс – серьезный боец. И я люблю его член. Мне нравится то, что он им со мной вытворяет. Обожаю его яйца – гладкие и шелковистые. Вот эту полоску в центре люблю лизать, прежде чем обхватить губами его член. А когда вижу, что он потерялся в гладком тепле моего языка, растаял от нежных неторопливых движений, я крепко захватываю его член, сжимаю яйца в ладони и начинаю двигаться резче, чем следовало бы, отчего ему всякий раз сносит крышу. Я одержима его телом и тем, как оно отвечает на мои прикосновения. Он – моя надежная гора, мой мужчина, с которым можно играть, экспериментировать, наблюдать, как высоко я могу заставить его взлететь.
Ни одна татуировка не портила его недавно возрожденную кожу. Смуглый, мускулистый, гладкий – само совершенство. Я уже была на полпути к оргазму, просто глядя, как он раздевается. Ну, не совсем «просто» – рукой я орудовала у себя между ног, а он неотрывно следил за моими движениями. Будучи при-йа, я часто это делала, а он устраивался рядом на кровати и наблюдал за мной из-под тяжелых век с желанием, восхищением и даже с проблеском чего-то, очень похожего на ревность. Затем он отталкивал мою руку, накрывал меня собой и резко входил в меня. «Я нужен тебе для этого, – говорил его взгляд. – Пусть даже больше ни для чего, но для этого – точно нужен».
Он был прав. Одно дело – мастурбация.
И