Застонав от боли, начала выковыривать пулю.
И потеряла сознание.
Последнее, что я успела сделать перед обмороком, так это поспешно нажать на кнопку, чтобы втянуть лезвие ножа.
Очнулась я с полностью зажившей ногой.
Вот черт.
Нет, я могла попросить Бэрронса вынуть пулю. И могла бы поливать краской, пока он режет. Или использовать нечто, что потом впитается. Ну, то есть теоретически могла бы – пока не отключилась бы. Но неизвестно, когда он вернется. И как много необходимых сухожилий, мышц или вен ему придется разрезать. К тому же меня уже тошнит от невозможности самой со всем разобраться. Это моя проблема, и я собираюсь решить ее самостоятельно. Я устала от того, что меня спасают другие или, как в последнем случае, божественное вмешательство в лице Джайна. Просто бесит.
Мне нужно повысить болевой порог, хотя изначально он не был низким. Но так не хотелось снова есть Невидимого.
Я ела это мясо уже трижды – после того, как в разгар беспорядков на Хеллоуин Мэллис пытал и избивал меня до полусмерти, и восемь дней назад, когда спускалась со скалы, чтобы спасти Кристиана.
Каждый раз, когда я ела плоть Невидимых, я с болезненной ясностью понимала, что понятия не имею о долгосрочных последствиях. Кристиан рассказывал, что в Темного принца его превратило сочетание неправильно примененной черной магии и мяса Невидимых. Я и без того соображала, что следующей кандидатурой в Невидимые принцессы стану я.
Хотя надо сказать, что Кристиан ел его только один раз, а я уже трижды. Так что ущерб нанесен давным-давно. По крайней мере так я оправдывала себя, пытаясь обосновать, что искушение недавнего похмелья никак не связано с нынешним решением и что сейчас я руководствуюсь необходимостью. После изнасилования сама мысль о том, что у меня во рту окажется еще что-то Невидимое, вызывала у меня отвращение. Потом мне пришлось съесть кусочек плоти на скале. Я вспомнила, каков был эффект, и все – больше никакого отвращения.
Путь до разбросанного содержимого холодильника и обратно оказался болезненным. Я отправилась туда, натянув только ботинки, чтобы не испачкать краской босые ноги, потом остановилась, чтобы сбросить обувь на границе с чистой частью магазина. Вернувшись в ванную, я рухнула обратно на полотенце и прислонилась к стене. Вытерла крышку баночки из-под детского питания, отвинтила ее и, не давая себе времени передумать, опрокинула содержимое в рот.
Оно было отвратительно, как всегда.
Вкус серого хрящеватого мяса с гнойничками просто кошмарен. Как тухлые яйца с касторовым маслом, опарыши и смола, вместе взятые. Оно извивалось во рту, пыталось вырваться из сжатых зубов. Я застыла на секунду, на языке подпрыгивали, как шипучка, склизкие кусочки Невидимого – я не позволяла себе открыть рот и не могла справиться с рвотным рефлексом. Пришлось ударить об пол кулаком, чтобы отвлечь непослушные мышцы горла, и быстро сглотнуть. Несколько мгновений спустя мое тело прошил ледяной жар и вспышка силы ударила