Джослайн действительно выглядел смущенным, он взглянул сначала на Алису, потом поднял глаза к небу, затем опустил взгляд на землю, оглянулся вокруг и наконец пробормотал:
– Конечно… Как же иначе… Вот только я побегу посмотрю, все ли там в порядке.
– Хватит там порядка… хватит порядка… Пожалуй, скоро мы будем рады свежей соломе в сарае, – заметил баронет, – но если ты боишься приютить людей подозрительных и злонамеренных, как теперь говорят, не стыдись и скажи прямо, приятель. Правда, я помог тебе, когда ты был всего только Робином-оборванцем[7], произвел тебя в егери, да и еще кое в чем помог. Но что из того? Моряки вспоминают о ветре тогда, когда он нужен им в плавании, люди повыше тебя и то поплыли по течению, так почему такому бедняге, как ты, не последовать их примеру?
– Бог простит вашу милость за такие суровые слова, – ответил Джолиф. – Хижина – ваша, какова есть, будь она хоть королевским дворцом. Уж как бы мне хотелось, чтобы она стала дворцом как раз для вашей милости и мисс Алисы… Только я… только не разрешит ли мне ваша милость пойти вперед… а вдруг там кто-нибудь из соседей… или… или… ну, просто приготовить все для мисс Алисы и для вашей милости… ну, просто привести все в порядок.
– Совсем это ни к чему, – возразил баронет, в то время как Алиса едва сдерживала волнение, – коли жилище твое в беспорядке, оно еще лучше подойдет побежденному рыцарю: чем оно непригляднее, тем более похоже на весь мир, – в нем теперь нет никакого порядка. Проводи этого человека. Как тебя зовут, любезный?
– Джозеф Томкинс мое имя от рождения, – отвечал секретарь, – а люди зовут меня Честный Джо или Верный Томкинс.
– Если ты заслужил такие имена при твоих занятиях, ты настоящее сокровище, – сказал баронет, –