Шокированным берским, которые пытались возмущаться, приходили несколько бородачей недоброго вида, и говорили следующие фразы:
– Это наша земля, а вы тут гости. Скажите спасибо, что мы вас еще не режем, а ваши дома пока не горят.
Обязательно при общении с берскими, валары прибегали к следующей тактике. Они специально коверкали язык, будто не понимая (школьные награды на олимпиадах по берскому языку они благоразумно давно выбросили), пучили глаза, громко визгливо разговаривали и резко махали руками, а борода, с недавнего времени ставшая предметом гордости каждого валарина, только подчеркивала цельный образ.
Милиция старалась не вмешиваться в эти дела.
Потом труппа сворачивалась и уезжала на новое место, где требовалось все повторить заново.
Эмиль так хорошо выстроил всю систему за несколько лет, что даже немного затосковал. Всю жизнь он боролся, сначала за деньги, потом против системы при тайном покровительстве самой системы, потом снова за деньги, потом в новой политической ситуации против новых врагов, затем снова за деньги. Теперь же деньги текли рекой, его подручные поставили на поток оформление в собственность земли с целью последующей перепродажи. Вроде, все шло как по маслу, но душа требовала чего-то большего.
Эмиль понимал, что в политическом смысле ему мало что светит. Он и так уже был отцом для своего народа, а немногочисленных противников можно было запугать, или, в крайнем случае, заткнуть участком неликвидной земли. В Бабуине карьеру не построить, в новой Империи к нему относились враждебно из-за давления на берских. Наверное, он думал, что достиг пика, апогея своей жизни, и теперь, когда в его дом, напоминающий роскошью восточных падишахов, регулярно приносили чемоданы с банкнотами, на которых изображены мертвые президенты и один физик, Эмиль часто смотрел в окно и вспоминал дни далекой юности, когда он, нищий и глупый мальчишка делал первые шаги по карьерной лестнице, штурмуя форточки в квартирах заводского района маленького города в пустыне.
Эмиль постепенно удалялся от дел, передав оперативное управление ближайшим помощникам. У них, конечно, не было такой харизмы и тщательно отшлифованной диссадентской тоски во взгляде, но как исполнительные менеджеры оказались очень неплохи. Эмиль же все меньше появлялся на публике и, как древний китайский император, покрыл себя ореолом таинственности и мистицизма для того, чтобы каждое слово или появлнеие вызывало практически религиозное благоговение.
Какие-то действия вынуждали его сотрудничать с неким Домовым, который позиционировал себя, как политический лидер берских на острове, но выглядел тем, кем на самом деле и был, а именно,